Воин духа: Воплощение. Том 1 - Наталия Янкович

Сан Саныч спокойно развернулся в кресле и, деловито встав навстречу, приступил к дознанию.

Его профессиональному взору предстал растрепанный, нервный мужчина средних лет и державшаяся чуть поодаль эффектная, длинноногая девица. Более внимательно посмотрев на последнюю, Сан Саныч решил: «Девица – скорее жена, вряд ли этот толстяк подарит шиншиллу любовнице… на вид – уж больно жаден…». Однозначно поняв, что перед ним тяжелый случай, начальник ринулся в бой.

– Когда и при каких обстоятельствах, как вы говорите, был украден перстень?

Похоже, этот обычный вопрос привел мужчину в панику. Сан Саныч терпеливо ждал.

– Когда я заходил в центр, перстень был, а четыре минуты назад я обнаружил – его нет.

– Сколько времени вы находились в центре?

Посмотрев на часы, толстяк ответил:

– Часа три, не меньше…

Железная хватка начальника охраны его несколько успокоила. Бесстрастный голос и жесткая манера говорить подействовали как ушат воды.

– Где вы его хранили, и пропало ли что-нибудь еще?

Мужчина глубоко вдохнул и как можно солиднее произнес:

– У моей жены пропал кошелек… и четыре тысячи…

– Долларов? – уточнил младший охранник.

– Рублей, но кошелек был дорогой, именной! – как бы оправдываясь, ответил толстый господин…

Повисла пауза.

– Так… – пытаясь поторопить, сказал Сан Саныч.

Господин вначале такой оживленный и кричащий, похоже, никак не мог подобрать слов. Он, жуя губы, поглядывал на жену, рассматривал носки ботинок и наконец, изрек:

– Перстень был на моей руке.

Все охранники недоуменно переглянулись. Первым нарушил тишину Сан Саныч:

– Картина несколько неясна, могли бы сказать поточнее – что случилось: на вас напали с требованием отдать драгоценности, или перстень плохо сидел и мог соскочить, или вы могли мыть руки и в это время снять его с пальца?

– Вы знаете, сколько он стоит! – прокричал толстяк, – да я его снимаю только когда в сейф кладу, а на пальце он сидит вмертвую, иногда по несколько минут стянуть не могу!

Сан Саныч с подозрением посмотрел на пришедшую пару. Услышанное никак не укладывалось в его голове. Обращаясь к своему молодому напарнику, он скомандовал:

– Дима, насчет кошелька, начни просмотр записей, может, что обнаружим, – и, уже обращаясь к супружеской паре, добавил, – вы отдаете себе отчет в том, что говорите?.. Вы хотите сказать, что точно уверены – вошли в торговый центр Вы в перстне, нигде снять его не могли… никто его насильно не забирал… слететь с пальца он не мог…

Начальник чеканил каждую фразу. Закончив, он молча уставился на толстяка.

В панике тот вскричал:

– Именно так все и было, что я по-вашему сумасшедший, что ли?

Похоже, он высказал именно то, что начальник давно подозревал.

От осознания нелепости положения почти жалобно толстяк продолжал:

– Я не требую, я прошу, давайте просмотрим записи, он такой дорого… то есть, он так мне дорог!..

Мысли о потере целого состояния заставили его молить о помощи. Главным сейчас для него было – найти хоть какой-то след. А уж потом он разберется с этими болванами. Он им припомнит, как умолял их найти перстень!

В разговор вступил Дима:

– Шеф, я прокрутил все записи, похоже, с кошельком ничего. А насчет перстня, посмотрите сюда…

На экране появилось изображение коридора, ведущего в уборную. По нему чинно и самодовольно вышагивал толстый господин.

Дима сделал увеличение. Во весь экран появилась рука толстяка – на ней был надет огромный бриллиант.

Промотав чуть вперед, Дима вывел на монитор увеличенную руку уже выходящего из уборной толстого господина – бриллианта на ней не было.

Несколько пар глаз уставились на занервничавшего мужчину.

Наконец, подобрав более или менее подходящую фразу, выступил шеф:

– Скажите… Вы вступали… в какие-либо контакты там… – Сан Саныч кивнул головой на мониторы с изображением двери, ведущей в уборную, – …с окружающими? Могли они каким-то образом забрать перстень?

Толстяк, захлебываясь, проорал:

– Да вы с ума сошли?! В какие контакты я мог вступать в мужском туалете!

Шеф хранил молчание.

Посмотрев на жену, мужчина начал впадать в истерику:

– Мамой клянусь, какие контакты, я нормальный, стопроцентно нормальный!

Теперь кричать начала рыжая девица:

– Тогда, как в туалете мог исчезнуть перстень, который ты с руки никогда не снимаешь, и который сам слететь не может! Объясни мне!

Оскорбленная жена была готова прямо на глазах охраны вцепиться когтями в изумленную физиономию своего дражайшего супруга.

Что бы как-то разрядить обстановку, начальник охраны вкрадчиво поинтересовался:

– Может быть, там… Вы падали в обморок?

Все, что мог сделать толстяк, это обреченно покачать головой. Мало того, что исчезло целое состояние, теперь все думали, что он еще и гей!

В это время Дима рассматривал на экране изображение хорошенькой блондиночки в коротенькой белой курточке из искусственного меха. Красотка была, что надо! Стройные ножки, крепкая попка!

Изображение на миллионную долю секунды моргнуло.

«Э-э-э… что за мода пошла! Худенькая, как тростиночка, упала, точно ветром сдуло! А такие ножки беречь надо!» – заключил Дима, посмотрев на поднявшуюся с пола блондинку.

Покрутив изображение в замедленном режиме, парень решил, что надо бы проверить камеру. На одном кадре девушка еще стояла, а на втором – лежала на полу. «Что за техника?! Столько стоит, а секунды все равно теряет!»

Разыгравшаяся сцена в ресторане привела Лёку в восторг. «Так тебе и надо, самодовольный индюк!» – ликовала она. Совесть не мучила девушку. Одним из девизов ее жизни было: «Даже самые социально неординарные поступки при правильном применении могут нести пользу». Теперь, всегда такой уверенный в своей правоте и непогрешимости толстячок лишний раз подумает, прежде чем унижать и топтать окружающих!

Энергично подхватив многочисленные пакеты с покупками, Лёка направилась к выходу из торгового центра. Следом за ней двинулся и Стас.

Поймав такси, они поехали в штаб-квартиру телохранителей.

Все время дороги перстень жег девушке руку. Посмотреть бриллиант она не решалась, дожидаясь более укромного места.

Блаженно расположившись на заднем сидении такси, Лёка мыслями вернулась к недавней выходке. Внутри жило четкое осознание, что если бы не те призрачные фигуры – все было бы гораздо хуже. Нет, страха она не испытывала, скорее желание увидеть их вновь, желание непреодолимое и томительное, схожее с наваждением.