Ночь триффидов - Саймон Кларк

— Дэ… Дэм…. — Поняв, что это не то, девушка, напрягая губы, повторила попытку. — Да… Д… Дер.

— Дэвид.

И тут она широко улыбнулась и радостно выпалила:

— Дэдди… — Ее голос вдруг стал совсем детским, и она несколько раз пролепетала: — Дэдди-дэдди-дэдди[3].

В этот момент перед моим мысленным взором с ужасающей ясностью предстала картина ее появления на острове. Я увидел небольшую группу отчаянно борющихся за выживание людей. Среди этих людей была семья: отец, мать и дочь. Затем произошла катастрофа. Все, кроме девочки, погибли. О тех ужасах, которые довелось пережить ребенку за годы одиночества, наверное, можно было бы написать тома.

— Дэдди, дэдди, дэдди, — восторженно повторяла она. — Дэдди, мамочка, тетя Сью, умой личико… Дэдди, мыр-мур. Умой личико! — Сияя улыбкой, она сделала вид, что моет рот и подбородок. А потом рассмеялась.

Смех был настолько заразительным, что я тоже не выдержал и захохотал. Я изо всех сил пытался подавить смех, но из этого ничего не вышло. Неестественное веселье зарождалось где-то в желудке и громогласно срывалось с губ. Со стороны мы, наверное, являли собой весьма забавное зрелище. Я — со сверкающим шлемом под мышкой, одетый как герой из детского комикса Старого мира, и взращенная на крысином мясе девушка-дикарка в грязных лохмотьях. Мы были похожи на двух детей, оказавшихся среди обломков кораблей в мире зелени, освещенном кроваво-красным солнцем.

Я испытывал какую-то странную необъяснимую любовь к этому созданию. Несмотря на всю враждебность окружения, девушка сияла красотой и непоколебимым здоровьем. В ней ощущалось присутствие какой-то необыкновенной жизненной силы.

Я чувствовал, что обязан изыскать способ спасти ее с этой плавучей зеленой циновки. Через некоторое время она сможет приспособиться к жизни в моем мире и научится говорить по-английски. Не исключено, что у нее снова будет семья.

Краем глаза я уловил какое-то движение.

Мгновенно выхватив пистолет, я дважды выстрелил. Оба выстрела оказались точными. Две первые пули сорок пятого калибра попали в ствол приближающегося к нам триффида, а третья срезала чашечку с готовым для удара стрекалом. В тех местах, куда угодили пули сорок пятого калибра, ствол дерева превратился в мочало.

Девушка пронзительно взвизгнула и, прикрыв ладонями уши, обратилась в бегство.

— Стойте! — закричал я ей вслед. — Не бойтесь!

Она легко, словно нимфа, мчалась по податливой зелени корабельного кладбища.

Я бежал за ней, выкрикивая успокоительные слова, но девушка не слышала. Она была в ужасе — наверное, ей еще не приходилось слышать выстрелов.

Она мчалась не разбирая дороги. На пути находилась заросль закрепившихся в почве триффидов.

Я надеялся, что она свернет в сторону.

Но она не свернула.

Она мчалась вперед. Звук выстрелов напугал ее до безумия.

— Стойте! Не бегите туда… не надо!

Мне пришла сумасшедшая мысль выстрелить ей в ногу и спасти от смерти. Я поднял пистолет, но тут же опустил, покачав головой от охватившей меня безысходности. Не переставая кричать, девушка скрылась в зарослях триффидов. Стволы затряслись, листья затрепетали, десяток жал хлестнул воздух. Роща триффидов таила в себе не меньшую опасность, чем гнездо растревоженных кобр.

Триффиды сомкнулись над девушкой, и я потерял ее из виду. Ветви и листья еще раз ненадолго затрепетали, а потом все стихло.

Крика девушки я больше не слышал.

Я молча смотрел на зеленых убийц, всем сердцем ощущая очередную потерю.

Вся следующая неделя прошла отвратительно. Я вернулся к самолету, много спал, поглощал аварийный запас и безучастно следил за тем, как на смену очередному дню приходит ночь. Я чувствовал себя настолько опустошенным, что не хотелось двигаться.

Несколько раз, преодолев апатию, я надевал шлем и перчатки и бродил по острову. От моих ног в разные стороны прыскали крабы. Крики чаек были похожи на вопли заблудших душ.

Мой крошечный мир по-прежнему освещался тусклым красным светом, и я не предпринимал ничего, что могло бы поднять жизненный тонус.

Снова и снова я выходил на «берег» и вглядывался в море, но не видел ни земли, ни корабля. Ничего. Только холодная вода цвета ржавчины. Не исключено, что мой остров уже нисходил в царство Аида.

Временами шел дождь, и вода скапливалась в углублениях, которые я выбил в металлических крыльях самолета с помощью обломка бревна. Я тщательно собирал воду во фляжку, чтобы продлить свое физическое существование. Я ел, пил и спал. Но ни сердце, ни душа в этом процессе не участвовали. Рядом со мной были триффиды, убившие двоих людей, с которыми я едва-едва успел познакомиться. Шли дни, и моя ненависть к этим растениям сменялась молчаливым смирением. Моряки гибнут в море. Но их сыновья тем не менее без ненависти к волнам идут по стопам отцов и тоже становятся моряками. Я тихо принимал то, что уготовил мне рок. Более того, триффиды несколько разнообразили мое жалкое меню. Под прикрытием комбинезона, шлема и перчаток я иногда заваливал одно-другое растение и, срезав наиболее нежные побеги и листья, укрывался в кабине самолета, чтобы пожевать горьковато-сладкую зелень.

Поев, я долго сидел под колпаком кабины, пялясь в красное небо и думая о погибшей девушке. Интересно, как ее звали и запомнила ли она сама свое имя с тех дней, когда у нее были отец и мать?

Таких темных ночей, какие были сейчас, я припомнить не мог. Даже когда небо, как я подозревал, оставалось безоблачным, звезд я не видел. Так же как, впрочем, и луны.

Спал я, как правило, скверно. Порой, просыпаясь среди ночи, я видел за пластиком кабины чьи-то внимательные глаза. Мне даже иногда казалось, что за мной наблюдают. Но утром я отгонял химеры, убеждая себя, что мне все пригрезилось. Тем не менее, осматривая свои владения, я все время видел перед собой улыбающееся лицо девушки и слышал ее веселый смех.

Отец как-то написал, что человечество не способно постоянно пребывать в унынии, и человеческая душа, подобно мифической птице Феникс, снова и снова восстает из пепла отчаяния.

Через некоторое время и мое настроение стало улучшаться. Я все больше подумывал о том, как выбраться с острова. Дело дошло до того, что я начал с помощью ножа счищать вьюнок с показавшейся мне достаточно прочной яхты. По моим расчетам, на полную очистку требовалось не более двух дней, после чего можно будет отправиться на поиски твердой земли. Если я поплыву строго на север, то обязательно доберусь либо до острова Уайт, либо до побережья Британии. Работая, я не терял бдительности. Триффиды постоянно крутились рядом. Как только они приближались на опасное расстояние, я надевал шлем и опускал забрало. Работать в такой экипировке было душно и неудобно, зато проклятые растения не могли причинить мне вреда.