Идеальная жена - Виктория Александер

Сабрина изо всех сил старалась не рассмеяться и сохранить на лице вежливую улыбку.

— Понятия не имею.

— И я тоже, — вздохнул он, как будто это имело решающее значение, — не уверен, что наш брак правильно называть браком «по расчету». В нем чертовски много неудобств!

Сабрина не знала, что ей делать — рассмеяться или швырнуть чем-нибудь ему в голову. Этот человек шутил с ней, подавляя ее сопротивление и разрушая линию обороны. С изумлением она почувствовала, что ей нравится этот словесный поединок. Вот почему Николас пользуется успехом у дам — надутый высокомерный граф Уайлдвуд, бесспорно, был очарователен.

Улыбка тронула уголки ее рта:

— Неудобства неудобствами, но вы согласились.

Насколько позволяла его поза, он пожал плечами.

— И это снова возвращает нас к последнему условию. Так вот, на что же я согласился? Ах, да, ты сказала, что не станешь делить ложе с человеком, которого не любишь.

Она кивнула, пытаясь догадаться, к чему же он ведет разговор.

— Очень хорошо. — Николас спустил ноги и в два счета очутился перед ней. Он опустился на колени и сжал ее руки. — Я люблю тебя! Всегда любил и буду любить тебя.

— Что? — Она пыталась вырвать свою руку. — Вы не можете говорить это серьезно!

— О, могу, дорогая. Как мне доказать тебе мою любовь? — трагическим тоном воскликнул он. — С той минуты, как я встретил тебя, я жил только, когда видел тебя. Твои волосы сотканы из чистого золота, твои глаза ярче самого…

— Николас! — Она расхохоталась и оттолкнула его. — Это похоже на хорошо заученную роль. Сколько раз вы говорили какой-нибудь бедной доверчивой женщине, что любите ее?

Он встал и улыбнулся.

— В этом году или вообще?

— Да вы ловелас! — рассмеялась она.

— К вашим услугам. — Он низко поклонился, взмахнув воображаемой шляпой. — Делай со мной, что хочешь.

— Я хочу, чтобы вы прекратили эти глупости и ушли, мне необходимо переодеться.

Он упрямо покачал головой.

— Боюсь, ты не слушала меня. Я никуда не пойду и останусь здесь. В этой самой каюте, со своей женой.

Веселая легкость, возникшая между ними, мгновенно исчезла. Сабрина вскочила и с гневом посмотрела на Николаса.

— Вы дали слово! И обещали уважать мою личную жизнь!

— А я и буду уважать. Если вы желаете переодеться во что-то, праведная леди Стэнфорд, я буду только рад закрыть глаза. Хотя, — он оглядел ее мужской костюм, — не могу представить ничего более соблазнительного, чем то, что ты надела сегодня.

— Я не стану переодеваться в вашем присутствии, — резко заявила она.

— Это решать только тебе. Действительно, день был длинный, и я тоже хотел бы лечь спать. — Николас усмехнулся. — И поскольку я не отличаюсь особой стыдливостью, предупреждаю, что спать в одежде мне неудобно, Поэтому я сейчас разденусь, ты же поступай как знаешь.

Сабрина не верила своим ушам. Уж не собирается ли этот человек раздеться догола прямо у нее на глазах? Быстрым движением Николас стащил через голову рубашку, обнажив широкие крепкие плечи и твердую мускулистую грудь. У него была удивительно загорелая кожа, и она вспомнила, как Саймон говорил ей, что Николас работал вместе с матросами, очевидно, без рубашки. Темные, жесткие волосы покрывали его грудь, спускались по плоскому животу и прятались за поясом брюк.

Сабрина судорожно сглотнула. Как далеко он зайдет? Сабрина не видела обнаженного мужчину со времен своего замужества. Но даже она понимала, что перед ней великолепный образец человеческого самца. Высокий, широкоплечий, он возвышался над ней, занимая все пространство тесной каюты. Ей захотелось потрогать крепкие гладкие мускулы. Хотелось впитать в себя жар его тела,

Хотелось…

— Сабрина!

Его насмешливый голос заставил ее взглянуть ему в лицо. Она глубоко вздохнула и взяла себя в руки.

— Да?

Он наклонился и прошептал ей на ухо:

— Сейчас я сниму всю одежду.

— Вы действительно не уйдете отсюда? — Она вздохнула, сдаваясь.

— Да, моя дорогая. — Он нежно поцеловал кончик ее носа.

— Отлично! Так приступайте! — Сабрина сняла с постели шерстяное одеяло. Подойдя к стулу, она завернулась в него, уселась и вытянула ноги на сиденье другого стула. Сложив руки на коленях, любезно ему улыбнулась. Впервые за весь вечер он, казалось, смутился.

— Ты уверена?

Сабрина почувствовала удовлетворение, убедившись, что можно выиграть сражение, пользуясь его же оружием.

— О, безусловно. Ведь не вы же настаивали на уважении стыдливости.

— А ты так и собираешься сидеть? Признаюсь, я не ожидал такого от женщины с твоей репутацией.

Она постаралась как можно правдоподобнее изобразить невинность.

— Ах, Николас, мне искренне жаль, что я не оправдываю ваших ожиданий и не выгляжу скучной и унылой. Но я очень, очень постараюсь стать образцом добродетели, на котором вы женились.

Она устроилась на стуле поудобнее и закрыла глаза.

— Я не буду спать с вами в постели, но останусь здесь. Я вполне счастлива провести так всю ночь.

— Восхитительно, — проворчал он.

С закрытыми глазами она прислушивалась к его движениям. Соблазн подсмотреть за ним оказался слишком велик, и она с любопытством приоткрыла один глаз. Он стоял у стены спиной к Сабрине. Она успела лишь на мгновение взглянуть на него, как он погасил фонарь, и каюта погрузилась в темноту. Сабрина улыбнулась и снова закрыла глаза. На стуле ей было ужасно неудобно, но беспокойный сон казался недорогой платой за победу над Николасом в его же игре.

Довольная, она уснула, и ей снился смеющийся человек с бездонными черными глазами и телосложением греческого бога. Высокая могучая греческая статуя, даже не прикрытая хитроумным фиговым листом.

— Чудесный день, не правда ли?

Сабрина и бровью не повела. Опершись на поручни, она смотрела вдаль.

Николас подавил улыбку и попытался еще раз:

— Ничто так не освежает, как сон на корабле. Должно быть, влияет морской воздух. А ты хорошо спала, дорогая?

Сабрина наградила его холодным взглядом, презрительно оглядев с головы до ног, и отвернулась, снова погрузившись в созерцание ослепительно голубого неба и сияющих лазурных волн. Он мысленно усмехнулся. Не было сомнения, что она на этом неудобном стуле спала плохо. Всю ночь он слышал жалобные вздохи и тихое невнятное бормотание. Ему бы следовало настоять на том, чтобы она заняла постель.