Тихий центр - Тамара Лисицкая

— Девушка, мне некогда! У меня хватает дел, поверьте! Приезжайте к двенадцати, спросите в справке.

Вот вам, амазонки, и коррекция планов! Какого черта! Тане надо сдать статью, заехать в редакцию, еще в пару мест! Почему она должна забирать Светлану Марковну? Почему никто в городе больше не может ее забрать? Неужели мало того, что Таня занималась починкой ее двери, два раза в день выгуливает ее бедную собаку? Почему все так?

Но уже через минуту Таня названивала знакомым медработникам, уточняла, что надо, как забирать больных после химиотерапии? Оказалось, что лучше всего их забирать на машине, например такси. И вот тут вставал вопрос — за чей счет? Вряд ли Светлана Марковна готова сейчас быть спонсором собственной перевозки. Потом, возможно, она вернет деньги, но сомненья есть. Нет, Таня не жалела деньги! У нее их просто сейчас не было! Как жалеть то, чего нет?

Еще пару звонков с попыткой одолжить, и все неудачно. И тут прорезалась идея!

Пару недель назад, когда Светлану Марковну в бессознательном состоянии перевозили в больницу, Вадим сказал:

— Как только возникнут проблемы — говори! Я Светлану Марковну уважаю и загнуться в одиночестве ей не дам!

Вот она, проблема! Возникла!

Таня нашла визитку, набрала номер.

Вадим был занят, но когда узнал, что за необходимость, велел собраться и ждать.

Большая, как дачный домик, машина Вадима стояла у подъезда. Вадим говорил по телефону, кивнул, когда Таня открыла дверцу.

— Времени ноль! — сказал Вадим сразу всем. — Все делаем быстро и тихо!

Таня ехала и смотрела в окно, и ей было волнительно и приятно, что Вадим рядом, что он не обращает на нее внимания, но явно уважает и ее, и их общее прошлое. И вообще, он так завидно занят, молодец.

— Запорют мне рекламную кампанию! — непонятно кому кричал Вадим. — «Нашли недорого оператора» — это не аргумент! Что он мне наснимает, этот недорогой оператор? Какого черта я вообще должен заниматься рекламой? Есть у нас рекламный отдел или нет? Есть вообще в этой стране институт рекламы?

Тут Таня с удивлением обнаружила, что сказанное адресовано ей.

— Есть! — кивнула она. — Я представляю этот институт. Не то, чтобы там все работало, но кое-какое движение уже наметилось! Есть агентства, есть люди с идеями…

— А ты чем занимаешься?

— Пишу рекламные статьи. Есть несколько агентств, я с ними сотрудничаю. Им поступает заказ, они перебрасывают мне, я еду. Или мне напрямую заказчики звонят, если когда-то понравилось, как написала. Или даже рекомендуют. Есть постоянные клиенты. Пишу на любые темы…

Пока Таня лепетала, Вадим уже заложил крутейший вираж и мчался куда-то совсем в другую сторону.

— Сейчас быстро заезжаем ко мне, я тебе даю информацию, проспекты наши, в трех словах показываю местность, и ты мне давай подумай, как это все можно развить, хорошо? А то мои курицы в рекламном отделе пишут такую отчаянную муть — мозги закипают!

Ой, как приятно. Таня, значит, по определению пишет не «муть»…

Заехали. Она тихонько побегала следом за быстрым Вадимом, поглазела на серые корпуса с детства знакомого завода — все время мимо на троллейбусе тряслась. Ей вручили папки и отправили в машину. Вадим отдавал последние распоряжения и шел следом, но его остановил компаньон, так, на секундочку:

— Что за девка?

— Девка? Попробую ее на рекламу.

— А я думал, просто так попробуешь!

— Зачем?

— Вот и я думаю — у тебя такая жена дома сидит, а ты на стороне зажигаешь.

— Нет у меня времени зажигать! — рассердился Вадим. — Пока. Буду через час плюс-минус.

Компаньон иронично смотрел вслед, и Вадим вернулся:

— Она, между прочим, соседка, с детства ее знаю.

— Одно другому не мешает!

— Да и было у нас уже все!

— Я и вижу, что все было!

— Хорош скалиться! — Вадим вдруг просто рассвирепел… — У нас была нормальная подростковая любовь, без этого всего, ясно?

— Да куда уж яснее? — компаньон уже сильно смеялся. — Ничего не было, хоть что-то было, а сейчас хочется попробовать! Все понятно! Тока че ты так разволновался-то, а? Вадимыч? Давай, действуй! Мне твои любовные истории по барабану, лишь бы делу не мешало!

В общем, Вадима расстроили, и он вел машину нервно, покрикивая на других водителей. Таня чувствовала, что что-то случилось, но молчала. Потом приехали в онкоцентр, и сразу стало не до мирского. Первый же лысый желтый человек с плоскими глазами вернул их в сухую реальность, где нет места фантазиям. Вернее, оно есть, но это такие фантазии — мама дорогая.

Нашли отделение, в котором лежала Светлана Марковна. Медсестра пошла за ней, но вернулась и устало сообщила, что Светлана Марковна наотрез отказывается выходить без очков. Очки!

— Какие очки? — не понял Вадим.

— Ой, откуда я знаю! — медсестра только плечами пожала. — Темные!

Вадим подумал, погрузил руку во внутренний карман и достал очки.

— Если солнце в глаза, трудно машину вести! — объяснил он Тане.

Очки Вадима не имели шансов понравиться Светлане Марковне, но она все же вышла. Вадим и Таня даже встали, настолько скорбным и величественным было это зрелище: бледная худая дама с высоко поднятой головой, вся в черном, жрица головного офиса Аида… И на аристократическом носу — круглые боксерские очки…

— Это вещи, — медсестра передала пакетик Вадиму. — Через три недели надо сдать анализы.

— Сдадим, — пообещал Вадим, хватая больную под руку. — Правда, Светлана Марковна?

Светлана Марковна не ответила, только отвернулась. Вадим кивнул и за нее, и за себя и повел ее в машину.

Таня задержалась.

— Скажите, а… что-нибудь скажите, — очень глупо попросила она медсестру.

— Вы же не родственница?

— Ну да… У нее нет родственников. Есть только соседи. Сочувствующие.

Медсестра посмотрела на часы, посмотрела на Таню, вдруг как-то молниеносно прониклась к ней симпатией или сочувствием и сообщила то самое:

— Лечащий врач ей пытался объяснить, но у нее неадекватное восприятие, она то ли ничего не понимает, то ли не хочет понимать, короче, никак не реагирует. У нее четвертая стадия. Понимаете, что это такое?

— Нет, — соврала Таня. На самом деле, немножко понимала.

— В общем, сейчас она курс химиотерапии прошла, посмотрим… Будет ремиссия, но прогнозы очень негативные. Вероятно, доктор назначит еще курс, хотя есть опасность, что она плохо перенесет. У нее организм ослаблен, худая очень, хроники полно, гипертония, недостаточность, там целый букет…

— Погодите, погодите! — заволновалась Таня. — Я не совсем понимаю… То есть сейчас вот ей прокололи курс химиотерапии, потом у нее будет ремиссия, потом снова курс, а потом что — снова ремиссия? И так уже на всю жизнь?