Чрезвычайные происшествия на советском флоте - Николай Черкашин

Звезда последнего Героя сияет на его пиджаке во все пять лучей своей нестрашной — золотой радиации.

В тот год за августом ещё не утвердилась дурная слава «чёрного месяца», но это случилось именно в августе, спустя ровно тридцать лет после взрыва американской атомной бомбы в Хиросиме. 10 августа 1985 года на подводной лодке К-431, стоявшей в бухте Чажма, взлетел на воздух ядерный реактор.

Флот был велик числом кораблей, силён отвагой и выносливостью моряков, но нищ заботой о кораблях и людях, убог розмыслом флотовождей и опасен самовольством иных офицеров.

Была Чесма, и была Чажма…

А ещё был Чернобыль. Но беда в Чажме случилась на девять месяцев раньше. Её так и называют теперь — прелюдия к Чернобылю. Жаль, на Чернобыльской АЭС совершенно ничего не знали о том, что случилось в Чажме. Может быть, и взрыва реактора удалось избежать…

На заре XX века самым тяжким делом для команд боевых кораблей была погрузка угля. Уголь грузили в корзинах, которые матросы носили на спинах. В конце века грузили уже не уголь, а ядерное топливо — в основном на атомные подводные лодки. Пусть не так часто, как уголь (раз в несколько лет), но это было не менее трудоёмко, а главное — опасно. На смену активной зоны реактора атомной подводной лодки уходило до полутора месяцев. На деле перегружали и дольше.

За четверть века существования атомоходов флотский люд к «атому» попривык и, несмотря на тяжёлые ядерные аварии на К-19 или на К-27 (да мало ли их было?), с ядерной энергетикой стал общаться на «ты». Только так можно объяснить то, что произошло 10 августа 1985 года в тихоокеанской бухте Чажма.

Летом 1985 года атомная подводная лодка К-431, носитель крылатых ракет, истощив свой топливный «атом», пришла в бухту Чажма для смены активной зоны. Именно в этой бухте всё было приспособлено для сложной и трудоёмкой работы. К-431 встала к заводскому пирсу, где уже стояли плавучая контрольно-дозиметрическая станция и атомная подводная лодка первого поколения «Ростовский комсомолец» (К-42). К правому борту К-431 пришвартовали несамоходную плавучую техническую базу ПТБ-16, или проще — плавмастерскую № 133, специалисты которой и должны были производить замену отработанного ядерного топлива на свежие ТВЭЛы — стержни тепловыделяющих элементов. Командовал плавтехбазой капитан 1-го ранга Чайковский. Трудно сказать, приходился ли он родственником гениального композитора, но фамилия для флота неслучайная: известно, что родной брат Петра Ильича был одним из первых русских подводников.

Вроде бы, всё делалось так, как требуют строжайшие инструкции и наставления по проведению подобных работ. Над реакторным отсеком К-431 поставили алюминиевый домик типа «Зима», прикрывающий раскрытый сверху отсек от дождей и прочих осадков. Загерметизировали шестой — реакторный — отсек, и обе переборочные двери, ведущие в смежные отсеки опечатали, так что ни одна посторонняя душа не могла проникнуть к месту опасного священнодействия — перезарядки лодочного реактора. Всё это напоминало операцию на открытом сердце. Но чтобы вскрыть это урановое «сердце», надо было снять крышку реактора — полутораметровый стальной цилиндр толщиной в человеческий рост. Между крышкой и корпусом реактора — круговая красномедная прокладка, которая за годы эксплуатации «прикипает» к стальным окружьям так, что требуется специальное устройство для подрыва крышки. Оно так и называется — гидроподрыватель. О том, как это происходит, детально поведал бывший лодочный инженер-механик капитан 2-го ранга Валерий Захар:

«…Для этого выгружают стержни компенсирующей решётки и аварийной защиты, монтируют установку сухого подрыва, закрепляют компенсирующие решётки стопором, крышку захватывают четырёхроговой траверсой и поэтапно, с выдержкой времени по установленной программе, поднимают, не допуская малейших перекосов.

Взамен снятой крышки устанавливают биологическую защиту. Отработанные ТВЭЛы — тепловыделяющие элементы — в количестве 180 штук демонтируют специальным устройством и отправляют в отсек плавтехбазы, где они хранятся под слоем воды. Место посадки в реакторе калибруют, промывают бидистиллятом. В подготовленные ячейки вставляют новые ТВЭЛы, которые закрепляют аргоновой сваркой. Крышку с реактором устанавливают с новой красномедной прокладкой. Для создания герметичности её прижимают к корпусу нажимным фланцем, обтягивая гайки на шпильках гайковёртами под давлением до 240 кг/см кв. Герметичность стыковки проверяют гидравлическим давлением на 250 атмосфер и делают выдержку на утечку в течение суток».

Вот такая канитель — с чётко предписанной и оговорённой до мелочей каждой операцией. Обратим внимание на то, что крышка снимается и ставится ровнёхонько — без малейших перекосов, что сделать на плаву весьма непросто.

Однако человек привыкает ко всему, тем более к рутине, и начинает эту рутину упрощать, а то и просто игнорировать.

Как и все большие беды, трагедия Чажмы началась с мелочи — с обломка электрода, попавшего под красномедную прокладку.

«По технологии сборки, — отмечает специалист-атомщик, — начальник смены должен был лично убедиться в чистоте поля перед укладкой красномедной прокладки. Занимаясь подготовкой технических средств к следующему этапу, офицер перепоручил проверку мичману. Эта небрежность в исполнении своих обязанностей, но не диверсия, породила цепь причин, приведших к катастрофе».

Да, именно со злополучного обломка электрода всё и началось. Надо было снова поднимать крышку реактора, повторять опаснейший этап перезарядки…

При обнаружении любой неполадки или неисправности во время перегрузки активной зоны строгая инструкция требует собрать комиссию, куда обязательно должен входить офицер Технического управления флота, изучить проблему и составить протокол.

Поскольку за командира плавтехбазы (он был в отпуске) оставался его заместитель по перезарядке капитан 3-го ранга Валерий Сторчак, он, не откладывая дела в долгий ящик, и собрал «проблемный совет». Дивизию подводных лодок, в которую входила К-431, представляли капитан 2-го ранга Виктор Целуйко (зам начальника электромеханической службы 29-й дивизии) и капитан 3-го ранга Анатолий Дедушкин (врио командира БЧ-5 перезагружаемой подводной лодки К-431), от береговой технической базы присутствовали её временный командир капитан 3-го ранга Владимир Комаров и его подчинённые — научный руководитель лаборатории физического пуска реакторов капитан 3-го ранга Александр Лазарев, инженер лаборатории старший лейтенант Сергей Винник. Чуть позже к ним присоединился опоздавший, но всё же успевший, на свою беду, инженер группы радиационного контроля службы радиационной безопасности капитан-лейтенант Валерий Каргин. Никто из них ни сном ни духом не ведал, что эта их последняя служебная встреча. Потому что все они спустились в реакторный отсек К-431, а в бухту Чажма уже входил катер-торпедолов, который, несмотря на знак ограничения хода, поднятый на брандвахте, шёл со скоростью около 12 узлов. Его командир, некий безвестный мичман, очень торопился домой…