Последний ход - Мэри Бёртон

Санчес собрался было что-то сказать, но адвокат накрыл его руку своей, останавливая его.

– Я хочу присутствовать при вашей беседе с мисс Санчес.

– Ее зовут Изабелла? – спросила Кейт.

– Да.

– И ее матерью была ваша первая жена, погибшая в автокатастрофе? – продолжала профайлер.

– Гибель Селены стала сокрушительным ударом. – Санчес стиснул челюсти, что было верным признаком агрессии. – И я не вижу, какое отношение имеет ее смерть к тому, что произошло сейчас.

– По-моему, вопросов достаточно, – вмешался Беннет.

Санчес положил руку на руку адвоката.

– Смерть Глории сломила меня, – сказал он. – Но, детектив Мазур, я не позволю вам травмировать мою дочь!

Пропустив его слова мимо ушей, Тео повернулся к Кейт и любезным тоном спросил:

– У вас больше нет вопросов? Я задержусь на столько, на сколько вам будет нужно.

– Пока что у меня нет вопросов к мистеру Санчесу, – ответила Хейден. – Но я очень хочу поговорить с Изабеллой. Приеду, когда она вернется домой.

Мазур кивнул.

– Мы с вами еще увидимся.

Сан-Антонио, штат Техас Понедельник, 27 ноября, 20:45

Мазур отъезжал от дома Санчесов, убежденный в том, что у Мартина есть какие-то секреты. Однако из того, что у него есть любовница, еще не следует, что он убийца.

– Первая миссис Санчес погибла в автокатастрофе, – задумчиво промолвил Мазур. – А Мартин Санчес – автомеханик…

– И Глория гораздо моложе. Это расхожий штамп, поскольку такое случается сплошь и рядом. – Взглянув на часы на приборной панели, Кейт нахмурилась. – Я не представляла, что уже так поздно!

– Когда получаешь удовольствие, время летит незаметно.

– Каким будет ваш следующий шаг в этом расследовании? – спросила Хейден.

– Я собираюсь узнать у криминалистов, что они выяснили насчет машины Глории Санчес. Дженни Калхун обещала, что свежие новости у нее будут сегодня вечером.

– Мне бы тоже хотелось ее послушать.

– Разумеется.

Еще через пять минут у Кейт зазвонил телефон.

– Мой шеф, – сказала она, взглянув на экран. – Я должна ответить.

– Естественно.

– Здравствуйте, агент Рамси, – сказала Хейден. – Я еще не составила никаких заключений по этому делу. – Выслушав своего собеседника, она нахмурилась. – Уверяю, мы движемся так быстро, как только возможно. В настоящий момент мы со следователем Мазуром направляемся в криминалистическую лабораторию, чтобы обсудить, в каком состоянии находилась машина жертвы. Я перезвоню, как только у меня появится какая-либо информация. Вы можете оказать мне любезность и связаться с охраной тюрьмы, в которой находится Ричардсон. Пытался ли кто-либо с ним связаться? – Выслушав ответ, Кейт кивнула. – Ясно. И еще: у вас есть что-нибудь свежее по делу Рэймонда Дрекслера? – Рассеянно склонив голову набок, она почесала шею. – Хорошо. Держите меня в курсе.

Окончив разговор, Кейт, стиснув в руке телефон, уставилась на потемневший горизонт. Мазур понимал, что это такое: настолько сильная жажда схватить преступника, что становится больно дышать.

– Что там насчет Дрекслера? – спросил он.

– Всё еще на свободе. Невада – это мой напарник – преследует его на юг через всю Юту. Семь часов назад Дрекслера видели на одной из заправок в южной части штата.

– Давление сверху по нашему делу? – спросил Тео.

Кейт откинулась на подголовник.

– Когда я веду какое-нибудь дело, всегда есть давление сверху. Где бы я ни появилась, ничего хорошего для местных властей это, как правило, не означает.

– Вы вели немало громких дел и, как я прочитал, несколько раскрыли.

– А вы какие дела помните – раскрытые или те, которые вам не поддались?

– Намек понял.

– По сегодняшнему совещанию у меня сложилось впечатление, что вы не вхожи в круг избранных своего управления.

– Почему вы так решили?

– В первую очередь по невербальному языку. В ходе совещания вам досталось немало выразительных взглядов.

– Ну в настоящее время у меня с командой отношения нормальные. Никто не вывалил мне на голову чикагскую пиццу[11] и не нассал в кружку, так что, с моей точки зрения, день выдался неплохим.

– Сколько вы проработали в чикагской полиции? – Отсвет приборной панели выхватил ее острые скулы.

– Восемнадцать лет.

– Мало кто из полицейских отказался бы от такого.

– Это теперь в вас говорит мозговед? – Мазур вопросительно изогнул брови.

– Моя специализация – расстройство личности, я не семейный психолог, – Кейт покачала головой. – Просто поддерживаю разговор.

– Больше похоже на допрос.

Она пожала плечами.

– В последнее время вместо разговоров приходится довольствоваться допросами.

Наступило молчание, нарушаемое лишь свистом ветра за окном.

– Если вы просто поддерживаете разговор и не анализируете ответы – да, переезд дался тяжело. Я до сих пор не продал свою квартиру в Чикаго, а если мне еще раз придется воспользоваться навигатором, чтобы добраться до места преступления, я, наверное, сам кого-нибудь убью.

– Почему вы переехали?

– Развод. Бывшая перевезла нашу дочь в Сан-Антонио. – Как Мазур ни старался, в его словах прозвучала злость.

– Желание быть рядом с ребенком – это очень хорошо. Мой отец умер, когда я еще была подростком.

– Представляю, каким это явилось для вас ударом…

– Да, я была опустошена. Отец любил меня, и я его любила, но мы как-то мало общались друг с другом. Все не хватало времени.

– Алисса чем-то похожа на вас, Кейт. Держит все в себе. Скрывает свои чувства. Отшучивается, когда ее что-то тревожит.

– С чего вы взяли, что у меня есть какие-то чувства?

Это вызвало искренний смех.

– Вы правы. Присяжные еще не приняли решения по этому вопросу.

Кейт не смогла сдержать улыбку.

– Чем любит заниматься ваша дочь?

– Она – самый смышленый ребенок во всей школе. Шахматная секция. Школьный ансамбль. Театральный кружок.

– Вы к этому не имеете никакого отношения?

– Никакого.