Маньяк из крапленой колоды - Инна Балтийская

Я немного успокоилась. В самом деле, есть надежда, что Оксана жива-здорова. Может быть, с каким-то кавалером уехала, к примеру, на отдаленный хутор. Машина у кавалера заглохла, мобильник в Тьму-Таракани сигнал не берет… Авось, не сегодня – завтра появится дома. Или на работе. Я поблагодарила Игорька за моральную поддержку, повесила трубку и, наконец, пошла спать.

Проснувшись утром, я первым делом кинулась звонить Ксюше. Увы, телефоны по-прежнему молчали. Я приехала в салон и опять села за стойку администратора. Заглянувшей на огонек хозяйке Алисе пришлось соврать, что Ксюше все еще плохо. Хорошо, Алиса не спросила, в какой больнице лежит администраторша. Впрочем, в ближайшие дни картина прояснится. Рано или поздно Оксана найдется. Или найдут…

От тяжелых мыслей меня отвлек жуткий грохот. Прямо мне под ноги, пересчитав головой все шесть ступенек нашей лесенки, свалилась молоденькая девчушка. Охая и постанывая, поднялась, долго отряхивала нарядное шелковое платьице, основательно подчистившее наш пол. И плачущим голосом обратилась ко мне:

– Девушка, кто у вас лучшая гадалка?

– Она перед вами. – Без ложной скромности ответила я. – Давайте познакомимся, меня зовут Земфира.

– А меня Тоня. Вы видели, как мне не везет?

– Не только видела, но и слышала. Вы ничего себе не повредили?

– Вроде нет, только платье испачкала.

– Ну, тогда, можно сказать, вам как раз повезло. Ну ничего, сейчас я вам погадаю, всю правду скажу.

Я повела девушку в свою каморку. Она осторожно вошла в полутемную комнатку, слегка споткнувшись о низенький порожек. Я усадила ее на стул и разложила карты.

– Вы студентка?

– Да. Как здорово, вы сразу про меня поняли!

– Вот карта – червовая дама. На вас порча, ваша сокурсница позавидовала вам.

– О, я поняла, про кого вы говорите. Я это подозревала. Понимаете, уже полгода так мучаюсь. Когда в институт поступила, все было в полном порядке. А уже во время зимней сессии глаза стали почему-то слезиться и болеть. Голова периодически взрывалась – в виски будто шило кто-то всаживал. После сессии еще хуже стало. Сижу за учебником, а буквы расплываются перед глазами, и я их прочесть не могу. Отрываюсь от книги, а весь мир вокруг туманом затягивает, все больше и больше. Я его теперь как сквозь аквариум вижу. Обо все спотыкаюсь. А как стемнеет – вообще беда. Даже дорогу боюсь переходить, не могу определить, далеко ли машины. Я так и подумала – кто-то порчу навел.

Понятно. Девочке давно уже надо было бежать к окулисту, а вовсе не к гадалке. Представляю, какое у нее зрение, если она ступенек в нашем подвальчике не заметила. Отсюда и головные боли.

– Вы у глазного врача никогда не бывали?

– А зачем?

– А вот мои карты говорят, что завистница наслала порчу именно на ваши глаза. Сходите к врачу, он вам выпишет очки, вы их купите и придете ко мне. Я поставлю на стекла защиту, и ничья зависть ее не пробьет.

– И я буду ходить в страшных окулярах?

– Думаю, очки вам очень подойдут. А если нет – купите контактные линзы. Они вообще незаметны на глазах.

Радостная девчонка заплатила 20 долларов за гадание и побежала к выходу. Естественно, ступеньки опять оказались для нее непреодолимым барьером. Но Тоня даже не расстроилась, грохнувшись вторично. Платью уже ничего повредить не могло.

Я в который раз набрала номер Оксаны. Слушая длинные гудки, задумалась: а может, я тоже смотрю на мир как сквозь аквариум? Пропускаю очевидные вещи. И некому послать меня за очками…

До вечера Оксана так и не объявилась. В семь часов я закончила работу и решительно позвонила Петрякову:

– Прошло уже трое суток, моя подруга не нашлась. Я хочу написать заявление о ее исчезновении.

– Оксана Еремеева нашлась три часа назад.

– То есть… Где она?

– В судмедэкспертизе. В морге.

– Как?! Что вы несете? – Не помня себя, заорала я в трубку.

– Вам придется приехать на опознание. Я сейчас за вами заеду.

Процедуру опознания я помню смутно. Меня завели в небольшой зал, похожий на операционный в обычной больнице. На каталке лежало тело, накрытое белой простыней. Полицейский сдернул простыню. Я увидела нечто, похожее на восковую фигуру. С желтым заострившимся лицом. Это лицо просто не могло принадлежать моей цветущей подруге! Рук и ног у фигуры не было.

Кажется, я орала на бесстрастного Петрякова, обвиняя его в обмане, заявляла, что это просто кукла, мне подсунули восковую куклу, а Оксану, настоящую живую Оксану, куда-то спрятали. Затем каменный пол стал стремительно приближаться к моему лицу. Удара я не почувствовала. Очнулась от мерзкого запаха аммиака. С детства ненавижу нашатырь.

– Попробуем еще раз? – все с тем же невозмутимым видом предложил полицейский, помогая мне подняться. По его кивку мужчина в белом халате сунул мне в рот какую-то таблетку, поднес к лицу стаканчик воды.

Я послушно проглотила таблетку, сделала два глотка из стакана… и все выпитое тут же оказалось на полу. В эту же лужу приземлилась и я.

– Полина, У Оксаны в городе нет родственников. Она с дальнего хутора. Кому же ее опознавать, как не ближайшей подруге? – произнес полицейский, сев на корточки рядом со мной.

– Это я виновата! – зарыдала я в голос, размазывая грязными руками по лицу слезы. – Все эти ловушки… это я придумала. Если бы мы не лезли в это дело, ничего бы не случилось.

– Возможно, ваша подруга осталась бы жива. Вместо нее погибла бы другая девушка. Полина, нужно поймать убийцу. Пожалуйста, соберитесь. Мне нужны ваши показания.

Я оперлась о протянутую руку и снова встала на ноги. Повторилась манипуляция с таблеткой и водой, но на этот раз мне удалось отправить таблетку в пункт назначения, и она не вернулась обратно. На ватных ногах я приблизилась к покрытому простыней телу. Да, это была моя подруга.

Закончив опознание, я, держась за руку полицейского, доковыляла до его машину, и мы, несмотря на поздний час, отправились в полицию. Не помню, на каком этаже нашелся пустой кабинет, где проходила беседа. Слезы мешали мне говорить. Правда, истерика закончилась, видимо, ее отодвинула таблетка. Я в который раз пересказала все беседы с шестеркой подозреваемых. Затем в деталях описала субботнюю вечеринку. Сообщила даже про ночной разговор с Игорьком и его размышления о записке.

Полицейский, не поднимая на меня глаз, что-то мрачно записывал на белые листы бумаги. Перебил меня он лишь один раз.

– Я правильно понял? Павел Носов попросил вас обеспечить ему алиби, и вы ничего мне об этом не сказали?

– А разве это улика? Он мог и правда сидеть дома, а потом перепугаться до полусмерти. Я не хотела вас наводить на ложный след.