Мой чужой ребёнок - Настя Ильина

Она начала поливать рану перекисью, которая противно зашипела.

— Больно? — спросила Оля.

— Нет… Всё нормально, — ответил я, а затем поджал губы и поморщился. — Ну если только совсем чуть-чуть…

Она чуть склонила голову и принялась дуть, заправив выбившуюся прядь волос за ухо. Её руки, которыми она поддерживала мою, дрожали. Всё ещё не пришла в себя… Мне хотелось бы обнять её и пообещать, что я больше не допущу подобного.

— Оль, а переезжайте ко мне! — вдруг предложил я, и она испуганно посмотрела на меня. — Ты всё неправильно поняла… Прости… Я тоже волнуюсь. Васёне нужна няня. Мама не справится одна, а мне следует хоть иногда появляться на работе, пока там не забыли, как выглядит их начальник…

— А Галя? — осторожно спросила Оля, касаясь больной темы, которая резко вылетела у меня из головы на фоне проблем со Стасом.

— Она ушла. Я решил подать на развод, потому что не доверяю ей ребёнка… Много всего произошло между нами, пока я, наконец, не осознал, что она не тот человек…

— Я не знаю… Мне надо с Витей поговорить… — принялась оправдываться Оля.

Она наложила мне на рану толстый слой мази, а затем начала накладывать бинт. Она действовала осторожно. Наверное, так обо мне только мама в детстве заботилась. Я даже на секунду почувствовал себя ребёнком.

— Поговори… Сейчас там Вася полуголодная на смесях сидит… Давайте поедем, отвезём молоко… А там и поговоришь уже. Мне кажется, что он только рад будет. Да и огородить так можно будет вас от полоумного алкоголика, который не ясно, что надумает выкинуть в следующий раз.

Оля принялась кивать, и у меня на душе стало светлее.

Я боялась ехать в дом Максима.

Нет…

Страшно было вовсе не от того, что Галя может вернуться в любой момент… Я не боялась её.

Мне было страшно встретиться с малышкой из-за того, что она может не принять меня. Дети ведь чувствительные. Я до сих пор отлично помню, как Витя шарахался от мамы Стаса… В первый день после выписки так кричал на её руках… Вдруг, Василиса признает во мне чужого человека? А мне так хотелось, чтобы она радовалась мне так же, как точно буду радоваться ей я.

Витя собрался быстро. Порыв импульсивности у него почти прошёл. Теперь он улыбался и радовался предстоящей встрече с сестрёнкой.

Я взяла пакеты с молоком из холодильника и поспешила вместе с сыном в машину Максима, где он уже сидел, разбирая вещи в бардачке.

Мне было приятно, когда он предложил нам с Витей переехать, чтобы я стала няней Васёны… И я уже знала свой ответ. Сразу знала… Вопрос только в том — согласится ли сын, но почему-то я была уверена, что он согласится. Он так давно просил у меня братика или сестрёнку…

В машине мы ехали молча. Витя смотрел в окно, а я вспоминала события этого утра, и по коже шёл неприятный мороз. Оно понятно, что дети так остро и импульсивно на всё реагируют, но я очень боялась, что психика сына будет испорчена после небрежно брошенных слов Стаса… Подумав о бывшем муже, я почувствовала, как на глаза навернулись слёзы. Так странно, что не заметила его эгоизма раньше. Он ведь всегда был таким: вёл себя, как обиженный ребёнок, а я, словно наивная дурочка, любила и верила ему.

Когда Максим припарковал машину около двора, мы вышли из салона. Райончик показался мне уютным, аккуратный такой.

Дом у Максима был не отдельно стоящий, скорее всего, танхаус… Кажется, именно так называют дома в несколько этажей на два-три хозяина… Я улыбнулась и двинулась вперёд по каменной дорожке.

— Максим Викторович, ваша супруга возвращалась. Не пустил, как вы и просили, — вышел из кабинки охраны седовласый мужчина.

Мы прошли с Витей мимо него, поздоровавшись, и я услышала, как Максим поблагодарил его. Он запретил Гале приезжать в квартиру… Значит, всё было куда серьёзнее в их отношениях… Возможно, они действительно разведутся. Но почему меня это радовало? Вася ведь не будет видеться с родной матерью… Мне вдруг стало ненадолго жаль девочку, но потому я подумала, что могла бы окружить её куда большей заботой и теплотой. Если только буду рядом с ней… Если она примет меня.

Поднявшись по ступеням крыльца, мы вошли в дом. Максим догнал нас, галантно открыл все двери, пропуская вперёд.

— Ну слава богу! — вышла в коридор мама Максима. — Я уж хотела звонить… Сейчас она уже проснётся, кушать захочет… А смеси-то давать лишний раз не хочется. — Она посмотрела на меня, а потом на Витю и улыбнулась: — А кто это у нас тут такой хороший?

— Старший брат, — ответил он, вздёргивая подбородок.

Как же не по себе мне стало в эту секунду… Словно ударили в солнечное сплетение. Ведь всякое может случиться… Максим вдруг пожелает нанять другую няню… И что будет тогда? Я боялась даже думать об этом.

Сняв обувь, направилась с сыном в ванную комнату, чтобы помыть руки. Только-только начала вытирать их о бежевое полотенце, как услышала детский плач. С губ сорвался негромкий всхлип. Я чуть было не задохнулась из-за него. Стало так сладко и боязно внутри… Томительное ожидание столь долгожданной встречи превратилось в нечто фанатическое.

На дрожащих, едва сгибающихся, ногах я направилась в комнату, у дверей которой стоял Максим. Витя шёл рядом со мной. Он не торопился, не желал опередить меня. Наверное, он тоже по-своему боялся.

Максим широко улыбнулся, указывая рукой, чтобы мы проходили в комнату. Я вошла и обомлела. Самая настоящая детская, о какой я когда-то мечтала для своих детей… Вот только я не рассматривала интерьер… Взгляд прилип к маленькому комочку счастья, к малышке, которая лежала в своей кроватке, хлопая глазками.

По щекам потекли слёзы. Я приблизилась к ней и осторожно взялась руками за бортики кроватки. Слёзы обжигали кожу, не переставая течь, и я не могла ничего с этим поделать.

— Ну здравствуй! — прошептала я негромко и улыбнулась.

Она не плакала… Смотрела на меня и кряхтела.

Приняла…

Сразу так легко и спокойно на душе стало, словно громадный камень с неё свалился.

— Я твой братик! Буду тебя защищать! Никогда в обиду не дам! — произнёс Витя.

— Покормишь её? — услышала я голос Максима, обернулась в его сторону и заметила, что он протягивает бутылочку с молоком, которое, наверное, уже успела разогреть его мама.

Я принялась кивать. Вытерла слёзы тыльными сторонами ладоней и потянула руки к девочке. Как же страшно было брать её на руки. Мне казалось, что я делала это сотню лет назад, но всё получилось.

Присев на диван, размещённый в детской, я взяла бутылочку из рук Максима. Наши пальцы соприкоснулись, и, словно искра от зажжённой спички, прошёлся жар по телу. Я почувствовала, что щёки краснеют, и сразу же опустила голову. Удобно уложила девочку и принялась кормить её, не веря, что всё это происходит со мной на самом деле, а не во сне.