Долг платежом красен - Арина Алисон

Все время, пока мы создавали свой шедевр, под окнами толпился народ, комментируя и обсуждая все, что он видел, а чего не видел — просто придумывал. А народная фантазия — самая богатая фантазия в мире, вот почему, наверное, к началу шоу у трактира собралась уже огромная толпа ожидающих. Взглянув на эту толпу, я разумно решил несколько поднять цены. Когда началась продажа билетов, у входа выстроились все свободные от выступлений парни, Жак и трое его помощников, поскольку мы опасались беспорядков фанатов. На рассаживание публики времени ушло больше, чем рассчитывали: как и «у нас», у них некоторые не поделили места, и охране пришлось слегка поразмяться, но все же и эта проблема утряслась. Занятыми оказались не только все лавки, но и свободное пространство пола, где за небольшую цену расположилась молодежь. У нас точно был аншлаг.

Еще накануне я решил составить концертную программу полностью из русских народных песен. Моя мама очень любила творчество Лидии Руслановой. Песни в ее исполнении (сначала с пластинок, а потом и с кассет) регулярно звучали в нашей квартире. Я знал их все наизусть, даже, случалось, и сам напевал, хотя большой любви к ним не испытывал.

К этому выступлению мы сшили мне и Кристе по паре сарафанов в русском стиле, парням на рубахи тесьмы цветной нашили, соорудили фуражки с цветками. Трое оркестрантов также были одеты в этом стиле. Песни Руслановой: «Во поле березонька стояла», «Очаровательные глазки», «Я на горку шла», «Эх, матушка», «Чернобровый, черноокий» — мы пели с Кристой на два голоса, помахивая платочками и мелко семеня по сцене. Парни исполняли что-то, напоминающее русские народные пляски или, как говорится, все, что я смог вспомнить.

Однако этому неискушенному «пиплу» так понравилось, что мы еле смогли закончить выступление. Пришлось по два раза повторять все, что пели, а народ все требовал продолжения. В конце концов мы просто тихо ушли по-английски, через черный ход, а Жак, ни на минуту не забывавший о своей выгоде, быстренько вынес из зала часть лавок и почти молниеносно, как маг, расставил столы. Большая часть тех, кто был на концерте, и очнуться не успела, они по горячке тут же позанимали места и, заказав ужин, стали обсуждать концерт, продлевая удовольствие от невиданного, неслыханного, запредельно фантастического зрелища.

Все деньги за концерт, как мы и договаривались с трактирщиком, пошли нам. Мы потратились на костюмы, украшения, опять же — работа… А Жак… да он только на завтраках, обедах и ужинах наварил столько, сколько до этого зарабатывал за месяц. Да и после концерта вряд ли в зале будет свободно, как раньше, ведь интерьерчик там теперь что надо: наряден и красочен, как весенний сад. Ну мне так кажется. Вот только надо придумать что-нибудь с музыкой. Не можем же мы петь каждый день! Это тяжело нам, да и может быстро приесться посетителям, к тому же пора собираться домой.

Утром следующего дня, после тренировки, водных процедур и завтрака, мы отправились на ярмарку делать покупки для себя и для домашних. Криста осталась подгонять по размеру приобретенную ранее одежду для команды.

Закупив основное, что наметил на сегодня, я отослал большинство ребят относить вещи домой. Подыскивая оставшиеся мелочи, мы с Сэмом и Родом бродили по базару и услышали, как невдалеке кто-то поет. Мелодия была так себе, но голоса, явно детские, звучали очень красиво. Мы на них и пошли, а подойдя поближе, я увидел девочку, немного меньше меня ростом, и мальчика — на полголовы выше меня. Они были так сильно похожи друг на друга, что не оставалось сомнений в том, что это брат и сестра. Перед ними стояла кружка с парой медных монет.

В моей голове сразу замельтешила какая-то идея, но ухватить ее не удавалось. Поэтому я просто стоял и слушал, как они поют. Несмотря на то что дети были исхудавшими и грязными, все же почему-то казалось, что в такое положение они попали недавно. Раздался звон — какой-то прохожий бросил им в кружку монетку — и прервал мои рассуждения. Продолжая петь, дети слегка поклонились подавшему. Секунд через десять после этого мальчишка, ростом примерно с певшего, подбежал к ним, схватил кружку и побежал в нашу сторону. Девочка сразу заплакала, а ее брат рванулся было в погоню, но стоявший рядом со мной Род уже перехватил воришку.

— Будешь орать — отдадим страже. Будешь вести себя тихо — поговорим, а дальше посмотрим по обстоятельствам, — сказал я негромко, слегка наклонившись к пацану.

Тот, дернувшись пару раз, понял, что не вырваться, и настороженно замер. Дуэт тоже смотрел на нас исподлобья, девочка слегка всхлипывала. Мы подошли ближе.

— Привет, ребята. Я гляжу, дела у вас не слишком хорошо идут. У меня идея одна возникла, и вы в нее неплохо вписываетесь. Не хотите ли попробовать? — дружеским тоном, улыбаясь, проговорил я.

Парнишка, обхватив сестричку за плечи и прижав к себе, нахмурив лоб, молча рассматривал нас.

— Значит, так, мы не собираемся здесь долго стоять и уговаривать. Если вас это интересует, мы можем где-то сесть и обсудить мою идею, если нет — мы уходим. Только один вопрос: вы живете с родителями или как?

— Мы сироты и готовы обсудить предложение, — быстро проговорил мальчишка.

— Осталось только решить, что делать с этим парнем, и затем пойдем в трактир «У Жака», поговорим, а заодно и пообедаем, — сказал я им и повернулся лицом к воришке. — Ты мне объясни, как у тебя хватило совести обворовать совсем уж бедных и голодных ребят. Неужели ты последняя сволочь? Не мог побогаче кого выбрать? — грозно нахмурив брови, спросил я.

Парень дернулся как от удара, на его глазах показались слезы.

— У меня мама тяжело больна. Мне ее покормить надо. А я сегодня за полдня не смог ни заработать, ни украсть, — прошептал он.

— Угум-с… Хорошо. Веди к себе. Если это правда — может, чем поможем, если нет — сдадим страже как вора.

На самом деле я не собирался этого делать. Выглядел он действительно голодным и замученным. Но если он такой ответственный сын, то может быть и хорошим напарником. Махнув брату с сестрой рукой — не отставать, мы пошли за воришкой. Привел он нас в дворик, сильно напомнивший мне фильмы про Одессу «у нас». Квадратный трехэтажный барак с огромным количеством лестниц и дверей. В центре квадрата — небольшая площадка-двор, завешанная сохнувшим бельем, с небольшим свободным пространством в середине, которое можно назвать песочницей, где играло несколько детей. Оставив Сэма и певцов на улице, мы с Родом зашли за парнишей в помещение. Квартира, куда нас завел воришка, состояла из двух комнат. Совсем небольшая кухня и большая для таких трущоб жилая комната. В дальнем углу, на кровати, укрытая старым и рваным одеялом, лежала очень худая женщина. Когда мы вошли, она встревоженно поднялась на локте и напряженно посмотрела на нас. Ну что ж, не соврал. Я кивнул Роду, и тот поставил на стол горшок с молоком и полбуханки хлеба, которые мы на всякий случай купили по дороге. Парнишка тут же бросился наливать молоко в чашку и отламывать хлеб, чтоб покормить больную. Она же, не обращая на это внимания, еле слышно спросила, глядя на нас:

— Что случилось и чего вы хотите, дети?