Ассистент дьявола - Анна Милтон

Кожу покалывало, и конечности дрожали от количества распиравших изнутри эмоций. Огромной силы напряжение притягивало меня к Земскому. В то же время неконтролируемый магнетизм вразрез с проделывавшим в груди одно за другим сальто сердцем вызывал чувство тошнотворной ненависти к напыщенному индюку, что стоял напротив темнее грозовой тучи. Тяжесть наэлектризованного воздуха со свистом просачивалась в меня, воспламеняя. Я чувствовала себя спичкой, зависшей в миллиметре над лужей бензина. На грани между безумием и спасением.

Что творилось со мной?

Куда испарилась трепетавшая перед всем-вечно-недовольным-начальником девушка? Сейчас я ощущала себя кем-то иным. Другим человеком.

— Итак, — облизнув пересохшие губы, к удивлению босса я сделала еще один небольшой шаг к нему. Немного отклонила голову назад, чтобы не задевать кончиком носа его подергивающийся кадык. — Отвечая на ваш вопрос о том, какую плату я потребую…

— Поделитесь секретом, Радова, где вы нашли источник неожиданной беспардонности? — язвительно скалясь, перебил Владислав Валерьевич.

Я проигнорировала его слова.

— Ну, во-первых, вы по своей инициативе предложили мне взять что-либо взамен на молчание…

— Живете по принципу: «Что хочу, то и слышу»? — нарочито скорчившись, он покрутил пальцем в области виска. — Теперь я безоговорочно уверен в наличии у вас серьезных проблем со слухом. Обратитесь к доктору. В дальнейшем вы грозитесь выставить себя в куда более нелепом свете.

Аргх!

Я ахнула от его искусного навыка строить из себя безвинного барана.

— А вы пользуйтесь диктофоном, если забываете о том, что сказали несколько минут назад! — штурмовала я в ответ.

— Издеваетесь надо мной? Почему ваш рот сегодня не затыкается?!

— …Склеротик! — произнесла я одновременно со словом, которым мужчина завершил раздраженное вопрошание.

Владислав Валерьевич с громким клацаньем зубами стиснул челюсти и выпрямился, пригвоздив меня к полу уничтожающим взглядом.

— Я, правда, собирался решить все мирным путем, Анжелика, сделать, как лучше. Для вас и для самого себя. Ворошить недавнюю и весьма постыдную ночь, о которой я сожалею, крайне бестолково. Ради чего? Ах, верно. Вам ведь что-то нужно. Деньги? Конечно. Не сомневаюсь. Деньги нужны всем, и в этом нет чьей-либо вины. Сколько? Назовите сумму, я выпишу чек. Затем, разумеется, мы расстанемся с вами. Меркантильных женщин в моем окружении и без вас предостаточно. Как безотрадно, что вы оказались одной из них.

Я поежилась, ощутив укол горькой обиды, но заглушила жужжащее чувство физической болью оттого, как сильно прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Не сравнивайте меня со своими одноразовыми куклами!

Худшего оскорбления не придумать.

Сделав глубокий вдох, я попыталась немного успокоиться и заговорила прежде, чем меня опередил начальник, менее возбужденным тоном.

— Во-первых, я не приняла бы от вас ни копейки. Во-вторых, я тоже сожалею. В-третьих… правда хотите узнать, что мне необходимо?

Земской резко кивнул и коротко взглянул на наручные часы.

— Давайте покончим с этим поскорее. Я убил на идиотский разговор с вами уйму времени.

Чего я по-настоящему сейчас желала, так это как следует заехать боссу по яйцам. Заставить Земского скривиться и запищать от боли, которая пронзила бы все его тело. Хотение столь великое, что я действительно была бы не прочь истратить на него, возможно, свой единственный шанс в жизни получить что-то гораздо значительнее.

Но я решила воздержаться и не прибегать к проявлению физической силы по отношению к взрослому крепкому мужчине, отдав предпочтение варианту, где сладкая месть подразумевала бы что-то чертовски и чертовски морально унизительное для него.

Владислав Валерьевич всем своим видом выражал непоколебимость, но я сердцем чувствовала, что сумела задеть заржавевшие струны его души и привести в нешуточное волнение нервы. Еще немного, и бисеринка пота скатилась бы по его гладкой коже лба.

— Станьте моим подчиненным.

Из потока хаотичных мыслей некоторые из них консолидировались, сорвавшись с моих ненасытных до ответной реакции губ в виде прозвучавшего изречения.

Мне потребовалась одна или две секунды, чтобы в полной мере осознать несуразность сказанного и оценить в процентах потенциальность успеха. Я не полагала больших надежд, но и не жалела об озвученном требовании. Предварительная версия имела иную конструкцию, но, в общем, смысл оставался тем же.

Усердные непродолжительные размышления на тему награды за молчание натолкнули меня на очевидное и справедливое желание. Заставить босса пройти через все, с чем мне приходилось сталкиваться изо дня в день. Возможность лицезреть подобную картину, я даже не сомневаюсь, принесет куда больше удовольствия, чем временное материальное вознаграждение.

Дайте миллион долларов — и я найду тысячу и один способ спустить деньги в течение двадцати четырех часов. Но эйфорией от воспоминаний я смогу упиваться и заряжаться энергией на протяжении очень долгого времени.

Доскональное суждение Земского о моей воле выражалось натянутым и задумчивым молчанием. Минуты превращались в мучительные часы под гнетущим взглядом.

Если хорошенечко прислушаться, то можно было расслышать, как он мысленно покрывал меня небоскребным матом.

— Вы всерьез полагаете, что, находясь в здравом уме, я соглашусь на это лишенное всякой рациональности предложение? — на удивление ровным и тихим голосом поинтересовался Владислав Валерьевич.

Я с охотой выразила мнение:

— Думаю, что у вас нет выбора, кроме как принять мое требование.

— Думаю, я вот-вот выставлю вас за дверь.

— И пожалеете об этом, когда видео распространится по сети, попадет в новостные заголовки и телевизионные выпуски, — я выразительно вскинула бровь, приподняв один уголок губ.

Сделав шаг назад, он провел ладонями по лицу.

— Господи, я мечтаю вернуться в прошлое и пропустить мимо своего внимания ваше резюме… — сдавленно простонал Земской, обратившись к самому себе.

— Мы оба пожинаем плоды когда-то неверно принятых нами решений, — пробухтела я, скрестив руки на груди.

Мне невольно вспомнился наш поцелуй.

Брр!

Я встряхнула волосами.

Не время думать об этом сейчас!

— Помогите мне ненавидеть вас не так люто, — со сквозистой мольбой проговорила я.

— С какой радости меня должно заботить то, что неприязнь ко мне встала у вас костью в горле?

Да потому что…

— Эта кость без труда превратится в занозу в вашей… кхм, ну вы поняли.