Запретные удовольствия. Оранжевая комната - Марина Серова

Ладони оставались теплыми слева от замка, холодея в остальных направлениях. Кажется, оттуда к центру двери вел штырь или еще что-нибудь металлическое.

Внимательно осмотрев центр двери, я вздохнула с облегчением: небольшая часть рейки легко поддевалась ногтем и на миниатюрных петлях отходила в сторону, открывая замочную скважину. К сожалению, двойную, из тех редких, куда необходимо вставить сразу два ключа и одновременно повернуть их в кодовом направлении.

Открыть такой замок было делом удачи или нескольких часов возни. Поэтому, плюнув на все, я сказала своим мужикам:

– Осторожненько, стреляйте вот сюда. Один раз.

Определенно, выгода пистолета с глушителем неоценима!

Ввалились в квартиру и захлопнули за собой дверь на первый, нормальный замок – второй более не функционировал.

Огляделись.

Ой-ей! Такой квартирки я давно не встречала. Об обстановке и отделке я не говорю, главным здесь были произведения искусства – весьма откровенная эротика в картинах маслом, акварелью, чем-то еще, статуэтках, плетенках и так далее. В общем, можно сказать, что эта квартира была жилищем нимфоманки или же специальным заведением для сексуального досуга. Сергей, судорожно вздохнув, с вожделением посмотрел в мою сторону. Я сделала вид, что не замечаю этого.

Дима несколько удивленно покачал головой и приподнял одну бровь.

– Ну-ка, кто здесь? – спросила я в немую тишину квартиры. – Кабанчик?..

– Я здесь, – хрипло и очень тихо откликнулся кто-то незнакомый. – Помогите! Умираю! – он пытался кричать, не в силах повысить сорванный голос.

Мы быстро оказались в гостиной.

Рядом с балконной дверью, под окном, к батарее был привязан человек.

Он действительно умирал – когда я отвязала его, мы с ужасом разрезали твердую, спекшуюся ткань пиджака и рубашки, под которыми взгляду предстала бордовая спина с тремя черными полосами ожогов от батареи.

Я сглотнула в ужасе и послала Сергея в кухню за подсолнечным маслом, а Диму в ванную комнату – за кремом.

– Лежите спокойно, – сказала я, не дотрагиваясь до ужасной спины и не в силах отвести от нее взгляд. – Сейчас я вам помогу.

– Пожалуйста, – простонал он, трясясь мелкой дрожью. – Я тут уже два дня кричу, и никто не приходит! – Кажется, он плакал, судорожно всхлипывая.

– Сергей! Вызывай «Скорую»! – приказала я, потом повернулась к Диме: – Ну?

– Вот, хороший крем, лечебный. – И подал мне небольшую баночку.

– Сейчас будет очень больно, можете кричать. – И, зачерпнув все, что было в баночке, в одну пригоршню, я стала втирать ее, как могла осторожно, в его искалеченную спину.

Он не кричал и не дергался, его только трясло; через несколько секунд я поняла, почему: его спина уже не реагировала на боль. Возможно, навсегда.

От блестящего крема она стала еще более отвратительной.

– Терпите, – сказала я, – сейчас за вами приедет «Скорая». Только прошу вас, расскажите, что здесь произошло.

– Я работник органов, – произнес Сергей, приседая и подкладывая шелковую подушечку под голову мужчине. – Если вы в силах, помогите следствию… всем, чем можете.

Мужчина сглотнул, после чего я велела ему выпить немного подсолнечного масла, и рассказал нам вот что:

– Меня зовут Гена, я из лаборатории подводных волжских исследований. Меня пригласили сюда для частной консультации, обещали большие деньги. Я эту консультацию дал, там был еще известный профессор Куролесов. Но потом они меня не отпустили: сказали, что готовится покушение на губернатора, они должны его предотвратить, что моя помощь неоценима и ради моего же блага мне придется подождать здесь несколько часов. Я не согласился, и они меня скрутили. Привязали к батарее и оставили. А к вечеру она стала горячей, подключили отопление.

Я кричал всю ночь, но тут очень толстые стены или очень подлые люди живут. – Он судорожно вздохнул, подавляя рыдание и сдерживая дрожь. – Потом, к утру, его отключили снова.

– Какого вида консультацию вы им давали? – спросила я, вынув блокнотик.

– У меня с собой был план нескольких речных теплоходов, они отобрали; еще я рассказал о том, как устроена система двигателей, о безопасности, о пожарах, еще о иерархии в команде… это так важно?..

– Очень, постарайтесь вспомнить. Особенно вот что: был ли среди этих теплоходов план «Максима Горького»?

Он замолчал, и звенящая тишина обступила нас.

– А, да. Был. Они про него спрашивали с особым интересом. А еще они спрашивали про аварии и катастрофы, про затонувшие теплоходы и так далее. Как все это выглядит, как и откуда в случае аварии подаются сигналы на берег, вызываются спасательные команды…

– Они уже подъехали, – сообщил Дима, все это время наблюдавший за окном. – Я прячусь.

– Я с тобой! – сказала я, вставая. – Простите, Гена, но пожалуйста, не давайте о нас свидетельских показаний, мы частные детективы.

– Их не было, – объяснил Сергей, наклоняясь к мужчине. – Вас спас и вызвал «Скорую» я. Я один, потому что преступники не должны узнать этих людей в лицо. Вы поможете нам?

– Хорошо, – прохрипел тот.

В этот момент в дверь позвонили.

Мы с Димой спрятались в спальне, которая по совместительству оказалась еще и рабочим кабинетом: здесь был велотренажер, беговая дорожка, а также небольшой рабочий стол, который я быстро разобрала на ящики.

Слушая приглушенные разговоры в гостиной, я просматривала документы, деньги, безделушки, и так далее, и тому подобное.

Первая же находка оказалась самой важной и, по сути, единственной реально ценной для этого дела – дневник хозяина квартиры, тетрадь в твердой обложке, имеющая свой замочек, специальная тетрадь для дневников и иных конфиденциальных записей. Этот замочек Дима просто «снял».

Большую часть дневника занимали описания любовных похождений молодого мужчины двадцати трех лет, Артема Карасикова, который явно отличался умом и сообразительностью.

Также дневник содержал подробные описания нескольких десятков дел, которые молодой человек проворачивал в одиночестве или со своими «друзьями», в число которых входила «банда солнцевских» – Быр, Кость, Влад… памятные имена.

В список «дел» входили несколько мошенничеств с документами, но в основном это были хитроумные аферы, построенные на шантаже. Да, этот Артем Карасиков явно представлял из себя натуру неординарную, цепкую и изобретательную. Хитрости и коварства ему было не занимать.

Последние страницы документального труда, который впору было бы посвятить Верховному или Конституционному суду России, были заполнены весьма любопытными измышлениями о том, каким образом Батыров и Расстригов собрали некую сумму денег, которая тут же и приводилась. Увидев ее и быстренько прочитав комментарии, я сглотнула, побледнела и решила, что никогда впредь не стану думать или рассуждать насчет бедности нашей страны.