Спаситель по найму - Алексей Фомичев

Герман держался с охраной запросто, свободно, охотно отвечал на вопросы (не на все, конечно). Он умел находить общий язык с людьми. Телохранители и это оценили.

– Герман, а зачем ты… обмочил его? – с запинкой спросил старший телохранитель Влад.

– А ты не слышал? Он назвал меня пидором. Это крайне серьезное оскорбление. В определенных местах за это сразу убивают. Или опускают. Мы не в тех местах, так что обошелся с ним довольно гуманно.

– Да, я в курсе, – кивнул Влад. – Но ты его все равно опустил.

– Верно. Но по минимуму. И слегка проучил.

Телохранители заулыбались. «Слегка» в понимании наемника – это едва не убил. Хороший критерий.

– А как там, на войне, Герман? – спросил второй телохранитель.

– На войне как на войне. Знаешь такую пословицу?

– Знаю.

– Вот! На самом деле на войне жутко. Каждый день может стать последним. И самое поганое – это может произойти внезапно, когда не ждешь. Неожиданный обстрел, мина на дороге, ребенок с гранатой, а что хуже всего – дружественный огонь. Когда от тебя ничего не зависит, когда вся твоя крутизна не стоит и того куска стали, который разносит голову.

– Но люди воюют. И долго. Я сам служил, хотя повоевать не успел.

– Ну и радуйся! Ничего там хорошего нет. На войне вылезает все дерьмо, что сидит в человеке. Видно его нутро, как на рентгене. И видеть это постоянно сложно.

– Не только дерьмо лезет.

– Верно. И положительные качества тоже. Пожалуй, ярче, чем отрицательные. Там вообще чувства обострены до предела. И нервы как струна. Потом, на гражданке, за это расплачиваются.

– А ты сколько провоевал?

– Три с лишним года на чеченских и пять лет контракта в Афганистане и Ираке. Понимаешь, есть люди, которым война как остальным мирная жизнь. Они привыкают и чувствуют себя там свободно. Но это не избавляет ни от страха, ни от сожженных нервов. Там все проще, легче. С одной стороны – враг, с другой – свои. Ясно в кого стрелять и кого прикрывать. Вообще, мне кажется, такие люди в чем-то слабее остальных.

– Как это? – в голос вскричали телохранители.

– Так. На войне опаснее, но проще. А в мирной жизни гораздо сложнее. Тут враги могут сидеть рядом долгие годы. Пакостить исподтишка, вредить. Тут недруг носит маску друга. А коррупция, мафия, житейские сложности? И смерть здесь ходит рядом. Так что те, кто бежит от жизни на войну, слабее, что ли. Или неувереннее в себе.

Герман увидел сомнение в глазах парней, хмыкнул и добавил:

– Это мое мнение и оно может быть неверным. Просто я так думаю. Вон у Кирилла иное мнение. Да, Кир?

Подошедший Шилов суть разговора не уловил, зато учуял запах подгорающего мяса и вскричал:

– Кто за огнем следит? Что за треп, когда шашлык подходит?!

– Черт! – вскрикнул Герман, вскакивая и подбегая к мангалу. – И впрямь подгорает. Парни, тащите воду! Если мясо сгорит, Олег нам головы отвернет!

…Первые дни принцесса Алиди практически не выходила из своей комнаты. Только иногда проскальзывала в душевую и туалет. Еду ей приносила горничная – женщина средних лет.

Горничная обладала двумя отменными качествами: была нелюбопытна и умела держать язык за зубами. Она приехала из глухого уголка России и не имела родни. Именно поэтому Махов доверил ей обслуживать принцессу. Платил хорошо, предоставил жилье, позволил заниматься хозяйством – что еще нужно простому человеку, не избалованному жизнью?

А Алиди постепенно привыкала. К незнакомой технике, к обстановке, к людям. Даже к новым нарядам. Хотя сначала ходила в длинном халате и смущенно запахивала полы при приближении посторонних.

Но телевидение и журналы сделали свое дело. Она поняла, что здесь такая одежда в порядке вещей. И постепенно перестала стесняться голых ног, открытых рук и облегающих платьев.

Кроме Махова и горничной доступ в дом не имел никто. Охрана жила в отдельном коттедже, продукты завозили раз в три дня, принимала их горничная, взявшая на себя обязанности домохозяйки.

Герман навестил принцессу на третий день после приезда. Спросил, как дела и что нужно.

– Ничего, – ответила Алиди. – У меня все есть.

– Пылесоса и телевизора больше не боишься?

– Н-нет, – с запинкой ответила она. – Привыкла.

– И как тебе кино и передачи?

Принцесса подняла на Ветрова свои прекрасные очи.

– У вас и правда такая жизнь?

– Какая?

– Разная… интересная, страшная, веселая.

– Да. По большому счету отличие нашего мира и вашего только в эпохах.

Принцесса помолчала, потом вдруг сказала:

– Я хотела бы посмотреть ваш мир.

– В тебе проснулся турист, – улыбнулся Герман и сменил тему: – Ты уверена, что твой отец выплатит всю сумму?

– Да. Он заплатил бы и больше.

– Больше не надо. Сделка есть сделка, менять условия неправильно.

– Это… кодекс наемника? – спросила девушка.

О кодексе как-то говорил Кир, она запомнила.

– Да.

– А что еще в нем есть?

– На самом деле кодекс нигде не прописан и нет единых правил. Их устанавливает для себя кто и когда хочет.

– А ты? – заглянула девушка в глаза Герману.

– Я? Я не меняю договор после подписания, отрабатываю его до конца, если другая сторона не нарушает условий. Не подписываю новый контракт, не закончив старый. И очень внимательно слежу за выполнением всех пунктов. Это главное. Остальное второстепенно.

– А если бы мы не заплатили тебе, ты бы не стал помогать?

Вид у девушки был очень серьезным, глаза смотрели требовательно и выжидающе.

– Нет, – честно ответил Герман.

– Но могут погибнуть сотни тысяч людей! Неужели тебе их не жалко?!

– Для меня важна моя жизнь и жизнь моих близких. Ради этого я готов идти на любой риск и на смерть. Остальное не мое дело. Если платят, могу взять работу хоть по спасению пингвинов на экваторе.

Принцесса не уловила иронии в последних словах, нахмурилась.

– Это плохо!

– Спасать пингвинов?

– Нет. Быть равнодушным к остальным.

Ветров сел на диван, усадил девушку рядом.

– Запомни, красавица, если бы каждый человек заботился о близких, в мире не было бы столько проблем. А когда хочешь спасти всех, не спасаешь никого. Такова жизнь!

– Но дворяне, солдаты…

– Они получают за службу жалованье, почести, титулы, не так ли?

– Да, – кивнула Алиди.