Раз ошибка, два ошибка… Дело о деревянной рыбе - Сильвия Макникол

Обычно волосы мистера Руперта торчат в разные стороны, но сегодня они уложены. На нём голубое пальто из верблюжьей шерсти, классические брюки, бледно-лиловая рубашка и ярко-фиолетовый галстук.

– Мистер Руперт улыбается! – выдаёт Рене.

– И одет с иголочки!

– Миссис Кляйн! – машет рукой Рене.

Пинг привлекает к себе внимание мистера Руперта лаем.

– Прекрати! Что ты творишь? – опускаю я её руку.

– Я приглашу её в галерею, как и обещала. – Рене льстиво улыбается. – Они так мило смотрятся вместе, да? – спрашивает Рене. Она переходит дорогу вместе с Пингом.

Мы с Понгом послушно плетёмся за ними.

Миссис Кляйн поворачивается к нам и улыбается.

– Привет!

Мистер Руперт хмурится.

– Приглашаем вас на приём в галерею Бёрлингтона, – говорит Рене. – Начало завтра в пять. Это открытое мероприятие.

– Как мило, что вы вспомнили про меня, – говорит она. – Меня ещё никогда не приглашали на такие мероприятия.

– Да, можете прийти вместе с мистером Рупертом, – быстро добавляю я. Он хмурится ещё сильнее. Я скрещиваю пальцы у себя за спиной. – Я хотел сказать, что мы будем очень рады, если он придёт.

Если у него с собой ружьё, точно достанет его и пристрелит меня.

– Это так мило с вашей стороны. Том, разве не чудесная идея? Ты же любишь искусство, да?

«Том», – думаю я. Не брюзга, а Том. Конечно же, мы пригласили вас не потому, что мы такие милые. Просто мы хотим найти вора, безумца с ружьём и очистить имя Аттилы.

Он пожимает плечами, бурчит что-то, а затем кивает.

– Уверена, вечер будет чудесным, – светится от счастья миссис Кляйн. – Спасибо. Мы точно придём. Вас подвезти?

Рене вскидывает брови.

– Нет, нет! – в один голос отвечаем мы.

– Нас подвезёт отец, – говорю я.

– Ну хорошо, тогда увидимся на месте. – Она улыбается и уходит.

Мистер Руперт бросается вперёд и открывает перед ней дверь своей зелёной машины.

– Вот это да! – говорит Рене. – Он может быть милым.

Машина разворачивается и проезжает мимо нас. Миссис Кляйн улыбается нам. Мистер Руперт даже не смотрит в нашу сторону, что тоже хорошо. Мы же не хотим, чтобы он сбил нас. Мы поворачиваем обратно к дому миссис Ирвин.

Когда мы подходим к двери, йорки тявкают, как оркестр.

Рене звонит в дверь. Звонок больше похож на гудок.

Никто не отвечает. Но мы-то знаем, что миссис Ирвин дома, ведь кто-то выпустил собак в сад. Я снова нажимаю на звонок. Йорки начинают кувыркаться друг через друга.

Наконец миссис Ирвин распахивает дверь. Она почти вся в чёрном, за исключением шарфа всех цветов радуги, который небрежно накинут на шею. Одной рукой она придерживает волосы. Кажется, она сбита с толку нашим визитом.

– Привет, – говорит Рене. – Мы просто зашли, чтобы убедиться, что вы знаете о вечере в Бёрлингтонской галерее. Начало завтра в пять. Там объявят победителя конкурса.

– Гав, гав, гав. – Йорки явно хотят пойти на вечеринку.

– Рози, тихо! – откликается миссис Ирвин. – Они послали детей? Неужели всё настолько плохо?

– Никто нас не посылал.

– Гав, гав, гав, – заливаются йорки.

– Заткнись, Голубок! – бросает миссис Ирвин.

Откуда она знает, кто лает?

– Я из «Королевского выгула собак». Мой папа выгуливает ваших собак.

Пинг отвечает йоркам рычанием.

Миссис Ирвин закатывает глаза.

– Никому нет дела до галереи и её конкурса. Я могу бросить картину где угодно, и с ней ничего не случится.

Она тот ещё орешек.

– Вы должны знать, что папа подобрал ту картину, которую вы оставили у мусорки.

– Серьёзно? Ту самую, на которой изображён мальчик с кроликом?

– Она нам очень нравится. Она висит у нас на стене, могу прислать фото.

– Это правда, – соглашается Рене. – А ещё мы выгуливаем собак. Что и так очевидно.

Рене подаёт сигнал Пингу. Тот бросается на ноги миссис Ирвин. Она же, подняв одну бровь, отмахивается от него.

Рене натягивает поводок, чтобы унять Пинга, а затем берёт его на руки. Пинг лижет ей лицо, пока она продолжает:

– Мы часто гуляем по нашему району. – Она делает паузу из-за лая. Она обхватывает пасть Пинга рукой и говорит громче. – И стали замечать, что предметы искусства стали пропадать всё чаще.

Миссис Ирвин вскидывает брови и кривит рот. В это самое мгновение Рене выдаёт восьмую ошибку за сегодня. Возможно, она предупреждает нашего преступника о грозящей ему опасности.

– Завтра, на вечере, мы назовём преступника.

День второй. Ошибка девятая

Щёки миссис Ирвин становятся пунцовыми. Она впадает в бешенство.

– Никто не крадёт предметы искусства.

Её срыв заставляет меня задуматься: на какую сумму она поспорила с мистером Ковальски.

– Ну, это неправда, – отвечает Рене. – Кто-то украл почтовый ящик мистера Руперта. – Один из йорков переходит на рычание. Второй тявкает.

– Охотник, молчать! – командует миссис Ирвин. – Почтовый ящик? – повторяет она.

– Да, его жена сделала его своими руками, – поясняю я. – Папа говорит, её почтовые ящики – настоящие произведения искусства.

– Кто-то украл из школы деревянную рыбу, разрисованную вручную. Мы делали её для «Потока мечты», – говорит Рене.

– Ещё с заднего двора наших соседей пропала статуя. – Я не говорю ей, что это один из семи гномов. – Наконец, кто-то украл украшения к Хэллоуину миссис Уиттингем.

– Серьёзно? Давайте-ка лучше определимся с тем, что можно считать предметом искусства. На прошлой неделе кто-то стянул мой мусорный бак. Это тоже предмет искусства?

– Нет, это просто предмет.

– Видите, вы сами забили последний гвоздь в крышку гроба. Искусство бесполезно.

– Это не так! – спорю я. Я вспоминаю картину с мальчиком и кроликом, молчаливых свидетелей снега и голубизны. Она действует на меня так успокаивающе. – Искусство меняет что-то… у меня внутри.

Миссис Ирвин отмахивается от нас, будто это ничего не значит.

– Завтра я и так буду в галерее. Я просто обязана быть там. Я член жюри.

– Да вы шутите, – говорю я.