Логово чужих - Сергей Зверев

— Ну почему же? — не унимался Власов. — Меня это интересует не меньше, чем фонетические особенности мордовского языка.

— Перестаньте нести ахинею! — Службист несколько повысил голос.

— Позвольте, — негромко, но весьма твердо и уверенно говорил заключенный, — я должен воочию убедиться, что вы представляете серьезное силовое ведомство, а не ассоциацию клоунов Шепетовки.

Службист сжал губы, словно жалел о том, что позволил себе перейти в разговоре с Андрианом Власовым на крикливые нотки. Начальник колонии в перепалку не вмешивался, увлеченно наблюдая за происходящим. Похоже, что разыгрывающийся на его глазах спектакль, вызывал у хозяина кабинета неподдельный интерес.

— Прошу прощения, — сказал Снежков, извлекая из кармана служебное удостоверение. — Я был обязан его предъявить вам сразу же.

Власов пробежался глазами по содержимому предъявленного документа.

— Вот теперь другое дело, — с довольной улыбкой промолвил он. — Видна птица по полету, а службист по корочке.

Шутка нисколько не задела Виктора Ивановича. Смотря на улыбающегося заключенного, он отметил, что тот за годы пребывания в колонии изрядно постарел. Нынешняя улыбка мало походила на его улыбку с фотографии, сделанной в Альпах незадолго до ареста.

— Я уполномочен предложить весьма выгодную для вас сделку, — вполне официальным тоном заявил Снежков.

— И в чем ее смысл, если не секрет? — поинтересовался Власов.

Становилось понятно, что он пребывал в заметном нетерпении. В данном обстоятельстве Виктор Иванович находил возможность взять психологический реванш.

— Представьте, что вам подписывается помилование, — медленно, едва ли не по слогам, сказал он и замолчал.

— Представить я могу все, что угодно. Я даже печать вашего ведомства на пипке у Бритни Спирс могу себе представить. А толку? — восклицал заключенный. Его слова были резки и сквозили полнейшим недоверием.

— Я прекрасно понимаю, что вы не имеете никаких поводов нам верить и даже не хотите эти поводы искать, — сохраняя, несмотря ни на что, равновесие, отвечал службист на очередной выпад Власова. — Но, тем не менее, у вас есть шанс очень скоро оказаться на свободе. Помилование может быть подписано в любую минуту. Однако для этого вы должны выполнить некоторые наши условия. И если на все дело смотреть вашими глазами, условия наши не такие уж обременительные.

Андриан Евсеевич потеребил ладонью лоб, словно успокаивал шальные мысли. Затем он поднял уставший взгляд на собеседника и тихо попросил:

— Говорите же, пожалуйста, не томите. Какие условия? Что конкретно я должен буду сделать, чтобы снова оказаться на свободе?

— Все очень просто. Во-первых, вы никому не должны сообщать о реальной подоплеке и нюансах заключения нашей сделки. Во-вторых, после освобождения вы обязываетесь не делать никаких публичных заявлений, касающихся вашей дальнейшей жизни. Позже мы проинструктируем вас насчет того, что нужно будет сказать журналистам, которые попытаются устроить ажиотаж вокруг вашего выхода из заключения. Факт вашего отъезда на Гаити, а именно туда вы отправитесь, необходимо сохранить в строжайшем секрете. В-третьих, уже на Гаити вы должны будете убедить вашего друга колдуна не делать больше глупостей и не грозить России ни злыми духами, ни изотопами стронция. Именно данное условие кровь из носу необходимо выполнить безукоризненно. Никакие оговорки здесь не могут быть приемлемыми. Если тонтон-макут не остановится, это будет означать расторжение сделки с нашей стороны. И уж тогда берегитесь оба. Поверьте, у России найдутся силы и средства, чтобы достать своих ярых врагов и стереть их в пыль. Я не пугаю, я предупреждаю. Если же вы с этим условием справитесь, и чаровник прекратит пакостить, то можете с легкостью забыть о нас. Но при этом не забудьте выполнить еще одно, четвертое, условие: жить размеренной бюргерской жизнью, не вмешиваясь ни в какие экономические и политические дела. Что скажете?

— Да уж, Виктор Иванович, условий вы понавыдвигали несметное количество. Я аж заслушался. Не речь службиста, а былинный эпос какой-то, — иронизировал Власов, но в глазах его отчетливо читалась готовность согласиться со всеми выдвинутыми условиями.

— Я не нуждаюсь в ваших язвительных комментариях, — отпарировал Снежков. — Мне нужен ваш совершенно конкретный ответ. Вы согласны пойти на заключение сделки на указанных мною условиях или же нет?

— А мои счета будут разблокированы? — Андриан Евсеевич, наконец, задал вопрос, который мучил его с самого начала беседы. — Иначе я не вижу смысла ввязываться в эту авантюру. Тем более я не имею ни малейшего отношения к затее колдуна.

— Естественно, счета будут разблокированы, — подтвердил службист. — То, что чернокнижник действует без вашего ведома, нам известно. Было бы по-другому — наш сегодняшний разговор не состоялся бы. Вопросы?

— Вы можете гарантировать мне безопасность в дальнейшем, после окончания всех этих передряг? — озабоченно спросил Власов. — Я буду жить, как вы сказали, размеренной бюргерской жизнью, пока однажды ко мне не заявится парень с ледорубом?

Виктор Иванович, поняв, что бывший олигарх намекает на судьбу Троцкого, блеснул лукавой улыбкой:

— Гарантий никаких нет. Равно, как и вы не можете дать гарантий, что ваш друг колдун через какое-то время не вернется к подобным делишкам.

— Да уж, ситуация, — задумчиво промолвил заключенный.

— Так что вы мне все же говорите: «да» или «нет»? А то мы с вами здесь чересчур долго болтаем, и все безрезультатно, — поторопил собеседника службист.

— Я согласен с вашими условиями, — сказал Власов. — Уж лучше на Гаити под пальмами на танцы креолок смотреть, чем в Мордовии баланду кушать!

Начальник колонии хотел было возмутиться по поводу баланды и сказать об отличной организации питания всех заключенных колонии. Однако лукаво улыбающийся Виктор Снежков оборвал его на полуслове и протянул мобильный телефон. Изумленный хозяин кабинета поднес трубку к уху и тут же вскочил по стойке смирно с возгласом: «Здравия желаю!» Начальник вел себя так, будто телефонный собеседник, отдававший распоряжения, находился где-то рядом, а не за сотни километров от Мордовии.

Давно заброшенная строительная площадка на юго-восточной окраине Порт-о-Пренса считалась среди местных жителей своеобразной запретной зоной. Еще в конце 80-х годов прошлого века там планировалось возведение грандиозного спортивного комплекса. Однако начавшаяся в скором времени череда политических и экономических неурядиц поставила на данном проекте жирный крест. В новых условиях возобновление строительства, сколько бы об этом ни говорили, каждый раз оказывалось невозможным. Пронырливые горожане наверняка растянули бы по своим хибарам и кольца железобетонных труб, и кирпич фундамента. Тем не менее они не осмеливались этого делать, так как площадка находилась в негласном ведении тонтон-макутов.

Ни кирпичи, ни трубы, разумеется, тонтон-макутов не интересовали. Их интересовало само место. Здесь, в некотором отдалении от основной части города, можно было совершенно спокойно вершить множество темных дел. Именно здесь они проводили допросы с пристрастием и учиняли жестокие расправы над похищенными людьми. Иногда Пьер Бокор назначал в этом зловещем местечке переговоры с лидерами наиболее сильных политических оппонентов, а по сути — с главарями конкурирующих бандитских формирований. Человеческие черепа, лежавшие прямо под ногами, в большинстве случаев становились первым и последним аргументом для решения спорных вопросов в пользу тонтон-макутов.