Легенды Отрезанного Простора - Мария Токарева

– Нет! Не надо! Не уходите, – помотал головой Адхи, впервые сознавая, что остался в этом мире совсем один.

– Тогда прекращай смотреть на нас зверем, – увещевал Аобран.

– Да при чем здесь вы… – пробормотал Адхи и признался: – На самом деле я скучаю по брату. Очень скучаю.

Адхи потер глаза, стараясь, чтобы подлые кудесники не заметили его слез. Но Ледор мягко дотронулся до его запястья и улыбнулся:

– Только не плачь, ты должен быть сильным, чтобы научиться подчинять магию. Сделай ее послушной своей воле. И ты вернешь и свой облик, и брата. Обещаю тебе.

– Да, обязательно, – кинул Аобран. – Эй, Лед, что же мы парнишку скучать оставили? Нехорошо! Тебе лишь бы похвастаться. А ему-то здесь грустно, неуютно.

– Вернемся в кибитку? – доверительно предложил Ледор, на что Адхи устало кивнул.

Вскоре он уже сидел в объятьях лоскутного одеяла, а Ледор и Аобран улыбались ему. Втроем они продолжили пир, попросив у Офелисы ароматный ягодный взвар и поднос незнакомых заморских сладостей. Адхи медленно жевал их, ощущая пряный вкус, но сердце по-прежнему трепетало печалью. Орки редко думали о любви, обычно выражая ее не словами, а действиями. Мать, которая часто обнимала сыновей, была скорее исключением из правил по сравнению с другими женщинами племени. И Адхи считал, что обнимать младшего – это проявление слабости. А теперь хотелось рассказывать ему легенды на ночь, показывать соцветья разнотравья, искать вместе с ним и для него забавных жуков, собирать злополучные шишкоягоды.

– Знаешь, все в этом мире подчинено судьбе. Зову Хаоса. По нему люди находят возлюбленных, он же связывает родственников. Как вас с братом. По зову родной крови ты найдешь брата, ведь ты его любишь. Я бы каждому мог пожелать таких братьев, как ты, – говорил Аобран, и Адхи со светлой печалью в сердце постепенно засыпал под плавную речь кудесника. – Это магия другого порядка, она необъяснима, но очень прочна.

Адхи спал, все глубже погружаясь в колодец. Он снова видел свет и туннель с сотней углов и толщей стен. И вновь за его спиной раскрывались крылья, вновь он парил в неизвестность времен. В неясных видениях он узрел кружение миров, множество реальностей сплелись для него единым хороводом осколков. И между ними мерцали слова: «Ты знаешь, что такое правда? Знаешь, как жить по правде? Есть ли для тебя правда?»

Адхи морщился, ощущая тяжелые прикосновения холода, точно нечто злое и коварное проникало в покой кибитки.

«Ложь, все ложь! Это говорю тебе я, Вестник Змея, твой Белый Дракон сам однажды превратится в нового Змея Хаоса от своего горького отчаяния. А ты станешь его новым Вестником, так заведено и нет возврата из тьмы», – шипел незнакомый ужасающий голос.

Оно звало, оно тянуло силы, но Адхи размыкал оковы кошмара. Он отчетливо ответил, возможно, даже вслух: «Правда – это племя. Правда – это семья. Правда – это мой брат Дада, которого безвинно похитили и держат за пределами моего мира. Правда в том, что у каждого темного Змея есть свой прислужник, свой Вестник Змея Хаоса в каждом мире. И во имя любви к брату и племени я должен найти, где скрывается мой враг, мой Вестник Змея, я должен победить его, даже если я пока не Вестник Белого Дракона».

Но все распадалось и таяло, превращаясь в дымку. Над Отрезанным простором уже разливались первые лучи света Барьера.

«Какой странный сон, – подумал Адхи, морща лоб, но не вспоминая деталей, только в нем крепла уверенность: – Я найду брата, подчиню магию и спасу Даду!»

– О, кто-то проснулся? – раздался из-за занавесей мелодичный знакомый голос Офелисы. Адхи разлепил глаза и облизнул пересохшие губы. И после пробуждения вновь испытал потрясение от отсутствия клыков. Орк! Он орк! А потом сознание разбудило отчетливые воспоминания последних дней – магию, превращение, пиршество в таборе. А чуть раньше – похищение Дады и нападение на стойбище. Адхи неуютно съежился. Ему бы бежать на спасение младшего, искать его по всем мирам. А что делал он? Жалел себя, свернувшись под одеялом в кибитке. Нет! Так не могло продолжаться!

Адхи решительно выпрыгнул наружу, даже напугав пасшихся неподалеку лошадей.

– Доброго тебе утра! – приветствовал он Офелису.

– И тебе, – кивнула она. – Собирайся. Отныне я буду приглядывать за тобой.

– Ты будешь учить меня магии? – обрадовался Адхи.

– Не я, а те два скомороха, – кивнула она на суетящихся у котелка с завтраком Ледора и Аобрана. – Но я буду приглядывать за вами, за всеми вами!

– Да слышали мы, слышали, – отшутился Ледор.

– Они никогда еще не брали учеников, путешествовали в свое удовольствие. Но твое появление – явно знак судьбы, – продолжала Офелиса.

– Так кудесники верят в судьбу? – удивился Адхи. Он-то считал, что все в таборе поклоняются неведомым законам здравого рассудка и логики, о которых твердил Аобран.

– Кудесники верят в то, что им ближе, – пожала плечами Офелиса. – На изучение магии это не влияет, если только откровенно не мешает ее освоению.

– А почему не вы будете меня обучать?

– О, у меня уже есть ученица. Познакомься, это Чигуса, у нее огненная магия, – встрепенулась Офелиса, и из-за кибитки вышла щуплая девочка одних с Адхи лет. Одета она была в оранжевый балахон, как у наставницы, темные с рыжеватым отливом волосы, собранные в косу, частично скрывал такого же цвета тюрбан. Зеленые глаза девочки смотрели с интересом, но в них читалась неуверенность.

«Она человек? Или… Или не совсем?» – задумался Адхи, замечая у Чигусы рыбьи чешуйки на руках и босых ступнях. А вместо ушных раковин у девочки торчали светло-зеленые короткие перья, точно она украсила голову крыльями маленькой птички.

– Кто ты? – спросил Адхи. В племени орков не привыкли скрытничать или не замечать очевидные вещи, поэтому он не задумывался, насколько вежливо звучит вопрос. Он хотел узнать – он говорил. Так же общались всегда отец и мама, так же обращались друг к другу честные орки. А недомолвки оставались уделом бесчестных. Таких, как Хорг, который нарочито благоговел перед шаманом, а потом выходил из юрты и насмехался над историями Ругона.

– Измененная. Нам нет названия, – немного сдавленно отозвалась Чигуса, но не обиделась, охотно поведав: – Я родилась с магией. Офелиса говорит, однажды я научусь менять облик, буду превращаться в кого захочу.

– Я спасла ее с костра в одном из людских государств. Там ее посчитали созданием Хаоса, – не менее прямо поведала Офелиса.

– Родители прятали меня до семи лет. Но потом… Потом соседи узнали, и родители… Родителей… их сожгли, – девочка глубоко вздохнула, но не заплакала. Похоже, рана в ее сердце все еще кровоточила, но уже заживала. Адхи не желал даже представлять, через какой ужас прошла несчастная ученица.

– А ты кто? Ты… мэйв? Офелиса рассказывала о таких, – уже улыбаясь, спросила она.

– Нет! Я орк! Орк! – гордо ударяя себя кулаком в грудь, отозвался Адхи.