О чем весь город говорит - Фэнни Флэгг

Молодожены рассмеялись.

– Ох, Элнер, как же я буду жить без твоих шуток? – сказала Беатрис.

– Вот так и будешь прозябать.

Тот год был отмечен еще одной приятной неожиданностью. В городе отстроили новую школу, и когда ветер дул в сторону холма, обитатели «Тихих лугов» слышали колокольчик мисс Бимер, крики и смех детей, игравших в школьном дворе. Чудесные, радостные звуки.

Катрина, уже давно воссоединившаяся с мужем, знала, что в том детском гвалте есть и голос их внука Джина.

– Может, мы в раю? – сказала она однажды. – Куда уж лучше-то?

– Даже если это не рай, – улыбнулся Лордор, – здесь вполне можно переждать до истинной благодати.

В 1930-м на страну обрушилась Великая депрессия. Элмвуд-Спрингс, ориентированный на сельское хозяйство, пережил напасть легче других городов. Благодаря ферме Свенсенов у детей всегда было молоко. Засеянные кукурузой, пшеницей и люцерной поля обеспечивали пропитанием коров и свиней. Помогали собственные огороды и фруктовые сады. Фиги и яблони дали хороший урожай. Многие жители держали кур. В общем, горожанам повезло. Они не изведали голода, охватившего большинство штатов. Школа танцев приглашала на свои концерты, Люсиль Бимер озаботилась тем, чтобы состоялось ежегодное действо в честь Лордора Нордстрёма.

– Соблюдение традиций – отличительная черта цивилизованного общества, – говорила она.

Как всегда, народ исправно женился, младенцы исправно рождались – именно в таком, заметьте, порядке. В 1930-м в семействе Уорренов, державшем скобяную лавку, родился мальчик, которого нарекли Мэкки. В 1931-м Беатрис и Андер Свенсены переехали в новый городской дом и запланировали скорейшее прибавление семейства.

В тот же год Ида Нотт, сестра Элнер, вышла за Герберта Дженкинса, сына банкира, и перебралась с фермы в город. Через пристойный срок в одиннадцать месяцев она родила девочку, которую назвала Нормой.

Записная воображала, Ида извещала всех и каждого, что так нарекла дочь не в честь популярной кинозвезды Нормы Ширер, а в честь героини одноименной оперы. После замужества она вознамерилась примкнуть к утонченному обществу, о котором читала в журналах.

К ее непреходящему огорчению, сестра Элнер была поклонницей радиопередачи «Гранд ол опри»[6], в которой выступали звезды кантри. Она по-прежнему жила в деревне, чем была несказанно довольна. В отличие от Иды, Элнер охотно воспринимала себя такой, какая есть.

Благодаря своей отменной готовке она превратилась в молодую пышную фермершу, собиравшую волосы в пучок. Несмотря на телесную спелость, лицо ее осталось по-детски милым и открытым. Элнер любила всех – и людей, и животных.

– Мне по сердцу любая живность, – говорила она.

В декабре 1932-го от рака груди умерла Люсиль Бимер, и смерть ее стала невосполнимой потерей для города и ежегодного театрального действа. К счастью, Дикси Кахилл сумела ее заменить, взяв бразды правления постановкой в свои руки. Она добавила изрядно танцевальных номеров, и теперь в грандиозном финале отплясывали даже картонные звери, ведомые учениками танцшколы. Десятилетний Джин Нордстрём, внук основателя, обряженный в шведскую национальную одежду и большую черную шляпу, воплотил образ своего деда. Все говорили, роль эта очень подходит светловолосому и голубоглазому исполнителю.

После того как в городе показали фильм-мюзикл «42-я улица» с Руби Килер, все словно помешались на степе.

Именно в тот год Дикси Кахилл создала группу «Степисточки». Девушки в расшитых блестками синих нарядах были готовы участвовать во всех шествиях, ярмарках и особых мероприятиях, а также приветствовать высокопоставленных особ. Правда, пока никто из этих особ в городе не появлялся, но девочки не теряли надежду.

Кино достигло небывалого расцвета. Каждый четверг на вечернем сеансе зрителей одаривали бесплатными призами, а попкорн стоил всего пять центов. Отрывистая речь и вытравленные перекисью волосы превратили Джин Харлоу в нового молодежного идола.

На дневном сеансе фильма с участием мисс Харлоу миссис Белл и ее подруга миссис Хейзл Гуднайт, две самые степенные городские дамы солидного возраста, пережили шок. Когда на экране продефилировала сногсшибательная блондинка родом из Канзаса, облаченная в длинный атласный халат, миссис Белл так прошептала, что ее слышал весь зал:

– Боже праведный, на ней нет белья!

После киносеанса подруги совершили свой еженедельный заход в аптеку, дабы традиционно угоститься шоколадным мороженым, но миссис Белл все никак не могла оправиться от потрясения:

– И ведь она уроженка Миссури! Что о нас подумают люди? Я бы под страхом смерти не вышла из дому без пояса для чулок и лифчика. Не говоря уж о том, чтобы с экрана выставляться на обозрение всему свету. Нет, нравы пали ниже некуда… У меня нет слов. Куда подевалась благопристойность? За все годы мистер Белл ни разу не видел меня без ничего.

Семнадцатилетний официант, услыхавший ее реплику, невольно сморщился. Он бы тоже не хотел узреть миссис Белл в наряде Евы.

Апрель, 1933

Тем утром Элнер Шимфизл в домашнем халате (цветы на розовом фоне) расхаживала на заднем дворе, из кастрюли (синей в белый горошек) разбрасывая корм курам.

– В платье бледно-голубом, – напевала она, – я войду в соседний дом…

Элнер всегда пела курам, ибо свято верила, что тогда яйца будут крупнее. К сожалению, иногда она перевирала слова и вечно слегка фальшивила, но курам, похоже, было все равно.

Потом Элнер углядела мужа Уилла, на тракторе разъезжавшего по полю.

– Эге-гей! – крикнула она и замахала рукой. Уилл помахал ей в ответ.

Покормив кур, Элнер повесила кастрюлю на гвоздок в стене сарая и тут услыхала шум машины, подъехавшей к дому. Наверное, решила она, сестра Ида или подруга Беатрис надумала заглянуть в гости.

Элнер отерла руки о синий клетчатый передник и поспешила к парадному входу. В большой черной запылившейся машине незнакомый мужчина рассматривал карту.

– Эй, что вам угодно? – спросила Элнер.

От неожиданности мужчина вздрогнул и оторвал взгляд от карты:

– Ох, здравствуйте. Похоже, мы заблудились. Эта дорога на Джоплин?

– Бог ты мой, нет, дорогуша! – засмеялась Элнер. Она подошла к машине, влезла на подножку и ткнула пальцем в карту: – Разворачивайтесь обратно, а вот тут, на первом перекрестке, поверните направо и выезжайте на шоссе.

– Понятно, – сказал мужчина.