Знаменитые женщины Московской Руси. XV - XVI века - Людмила Морозова

Таким образом, с лета 1469 г. Зоя стала ждать счастливых перемен в своей достаточно унылой и однообразной жизни. Ее нисколько не пугал переезд в далекую Московию, поскольку там она должна была превратиться из полунищей сироты в супругу государя большой страны и разделить с ним трон.

Но ждать московских послов пришлось довольно долго. У Ивана III оказалось много неотложных дел. Сначала он отправил судовую рать под бунтующую Казань для ее покорения, потом вплотную занялся присоединением свободолюбивого Новгорода. Это заняло у него несколько лет.

В Риме были обеспокоены молчанием великого князя. Поэтому летом 1471 г. в Москву был отправлен племянник Ивана Фрязина Антоний вместе с венецианским послом Тривизаном.

Посольство прибыло в Москву 10 сентября, и вскоре было приглашено на прием в Кремль. Во время его Антоний вручил Ивану III грамоту от Павла II, которая обеспечивала русским послам беспрепятственный проезд по территории католических стран в течение многих лет. Этим жениху как бы напоминалось о том, что пора отправлять за невестой сватов.

Однако по непонятной причине великий князь не стал торопиться с отправкой в Рим своих бояр. Он вновь собрал совет по поводу целесообразности брака с византийской царевной. На него он опять пригласил митрополита Филиппа, мать Марию Ярославну, братьев и бояр.

Можно предположить, что осторожность и нерешительность великого князя были связаны с тем, что Зою сватали представители католического духовенства. Вероятно, Иван III боялся подвоха с их стороны. Но члены совета одобрили возможность брака с царевной. Поэтому 16 января 1472 г. представительное посольство выехало из ворот Московского Кремля по направлению к Риму. Его вновь возглавил Иван Фрязин. Но на этот раз с ним поехали и видные московские бояре. Они везли грамоты к папе и кардиналу Виссариону. По дороге, правда, выяснилось, что Павел II скончался, поэтому пришлось менять имя папы в официальной грамоте Ивана III.

В русских летописях нет никаких подробностей о пребывании русских послов в Риме. Лишь отмечено, что они прибыли в город 23 мая, затем были с большим почетом приняты папой Сикстом и кардиналом Виссарионом. Честь послам оказали и братья невесты Андрей и Мануил. Через 30 дней с богатыми дарами послы собрались в обратный путь. Вместе с ними в далекую Москву отправилась царевна Софья в сопровождении папского легата Антония, посла Дмитрия и большого числа греков и итальянцев. Эта многолюдная процессия выехала из Рима 24 июля.

В итальянских источниках, введенных в научный оборот П. Пирлингом, содержится значительно больше подробностей о пребывании русских послов в Италии и церемонии обручения Зои и Ивана III, чем в летописях.

Прежде всего в них отмечено, что русские послы были встречены с необычайной пышностью, и сделано это было для того, чтобы показать населению Рима, насколько важен данный визит в период подготовки войны с Османской империей. Таким путем Сикст IV пытался представить московского государя своим главным союзником в борьбе с турками. При этом вопрос о его несколько ином вероисповедании был обойден молчанием.

Эта особенность встречи русских послов говорит о том, что, сватая византийскую принцессу за Ивана III, католическое духовенство не ставило перед собой цель с ее помощью ввести в Русском государстве католичество. Для них было главным заполучить Ивана III в качестве союзника для борьбы с Турцией.

Официальный прием русских послов состоялся уже 24 мая. На него были приглашены также посланники Венеции, Милана, Флоренции и Феррары. Иван Фрязин торжественно вручил римскому папе грамоту Ивана III довольно краткого содержания. В ней писалось лишь о том, что великий князь просит верить его послам. Затем послы вручили Сиксту шубу и 70 соболей в качестве подарка.

Вскоре, уже 1 июня, в церкви Святых апостолов Петра и Павла состоялись помолвка и заочное обручение Зои и Ивана III. Жениха представлял Иван Фрязин. Церемонию проводил католический епископ в присутствии не только представителей всех кардиналов и римского духовенства, но и знатных итальянских женщин из различных городов. В их числе были королева Боснии Катарина и Кларисса Орсини из рода Медичи.

На следующий день русские послы вновь были приняты в папской резиденции. На этот раз переговоры зашли о возможности военного союза против Турции. Иван Фрязин вряд ли был уполномочен для бесед на эту сложную тему. Поэтому он ограничился обсуждением проекта приглашения в союз ордынского хана Ахмата. По его версии, у хана было огромное войско, но для вовлечения его в антитурецкую коалицию требовались дорогие подарки ценою в 10 тысяч дукатов. Эта сумма показалась Сиксту чрезмерно большой. Поэтому переговоры были прекращены.

Папа, видимо, решил, что более надежным будет действовать через Зою. Она могла убедить будущего мужа в том, что ему следует освободить от власти турок ее родную Морею и тем самым вернуть ей наследственные земли. Поэтому везде в итальянских городах стали официально утверждать, что по воле Сикста приданым царевны является вся Морея. В данном случае ее братья даже не упоминались, хотя у них было больше прав на отцовы владения. Папа надеялся, что об этом станет известно и русским послам, хотя сам сообщить им об этом он не решился. Ведь для Ивана III борьба с турками за Морею без общих границ с этой территорией была просто невозможна.

Чтобы Зоя не была абсолютной бесприданницей, при последнем приеме 21 июня Сикст вручил ей некоторую сумму денег наличными на дорогу. Эта сцена в схематичном виде была потом запечатлена на одной из фресок храма Санто-Спирито. Но значительно больше царевна получила по ассигнации, адресованной банкирам Лоренцо и Юлиано Медичи. Именно у них хранились средства католиков для борьбы с Турцией. В ассигнации писалось, что банкиры должны выделить ее подателю 6400 дукатов. Из них 4000 предназначались Зое, 600 дукатов — сопровождавшему ее епископу, 1800 следовало оставить в кассе. Правда, в итоге Зоя получила 5400 дукатов.

Поскольку приданым Зои стали деньги из средств, предназначенных для борьбы с Турцией, то это дает право сделать вывод о том, что с ее помощью католическое духовенство намеревалось вовлечь великого князя Ивана III в антитурецкую коалицию. В то время для Сикста IV данная задача была наиболее важной, поэтому вопрос о различии вероисповедания жениха и невесты всячески затушевывался, а необходимость заключения унии православных с католиками даже не обсуждалась.

Можно даже предположить, что папский легат Бонумбре был включен в состав свиты царевны не для ведения в Москве каких-либо богословских диспутов и переговоров, а для того, чтобы в европейских странах все видели, что Зоя — воспитанница папского престола, но, несмотря на это, православный московский государь назвал ее своей невестой. При этом формально без конкретизации его собственных действий нунцию дали наставление о том, что главная цель римского папы — объединить все народы в единую вселенскую церковь.

Получалось, что на всем пути от Рима к Москве византийская царевна и ее спутники должны были наглядно демонстрировать европейцам успехи папской внешней политики.

Папа Сикст и кардинал Виссарион стремились к тому, чтобы поездка Зои в Россию выглядела как можно пышнее и помпезнее в глазах жителей европейских городов. Поэтому они включили в число свиты царевны максимально большое количество разных людей. Среди них были знатные греки, такие как родственник Палеологов Дмитрий Ралев — в качестве посла братьев Зои, Юрий Траханиот — бывший мажордом Фомы Палеолога, князь Константин из Крыма, и видные итальянцы, и просто искатели лучшей доли из числа греческих беженцев. Шестьдесят всадников представляли собой охрану, всего же в обозе было около сотни всадников.