Полуночница - Александра Елисеева

— Как бы чего не случилось, Уна, — всё ещё беспокоился он, намекая, на мои одинокие походы к стае.

— Не о чем волноваться. Поверь мне, — беспечно махнула я рукой.

Больше друг неприятной темы не поднимал. Когда собаки всё съели, мы от них ушли. Вышли на одну давно полюбившуюся нами площадь. Сегодня вечером она почти пустовала. Там мы решили заняться тем, ради чего собственно шли.

Арес принялся учить меня, как и обещал, танцам. Всё моё спокойствие неожиданно исчезло, а вот партнёр, наоборот, позабыл о страхе. Я порядком нервничала, боясь не успеть овладеть мастерством перед балом. У друга не было много свободного времени, будущего стража редко выпускали из казармы. Практиковаться часто я не имела возможности и беспокоилась, что моё неумение двигаться будет встречено насмешками на балу.

— Ты слишком зажата, Уна, — заметил Арес. — Расслабься.

Я чувствовала его правоту, но мне никак не удавалось избавиться от скованности. Руки и ноги будто задеревенели от страха сделать ошибку. Я двигалась подобно фарфоровой кукле.

— Влево, Уна. Шаг назад, — подсказывал мне учитель, терпеливо объясняя, что делать дальше.

Я ощущала себя ужасно неповоротливой и постоянно наступала другу на ноги.

— Прости, — в очередной раз смущённо извинилась я. Но он лишь улыбнулся, пытаясь меня поддержать:

— Не переживай из-за этого. Просто двигайся. Ты же постоянно бежишь куда-то. В такие моменты разве ты думаешь, как переставлять ноги?

— Нет, но…

— Это то же самое. Танец — такой же полёт. Отпусти свои мысли. Просто двигайся и помни, что я не дам тебе упасть.

И он закружил меня. Арес никогда не позволял мне рухнуть, запутавшись в ногах, и придерживал, если я оступалась. Танец, которому он меня учил, никак не походил на мои прежние попытки двигаться под звуки нааля. Постепенно я почувствовала характер и этого нового действа. А через некоторое время я с удивлением поняла, что у меня начало получаться. Я танцевала, позабыв о былых страхах и не думая о грядущих проблемах. В конце я даже осознала, что получаю удовольствие от процесса.

— Молодец, Уна! — похвалил меня Арес. В его глазах я увидела восхищение, которое ещё больше придало мне уверенности.

Когда мы закончили заниматься, то, как и в первый день нашего знакомства, залезли на крышу постоялого двора. Впереди, над домами, разгорался закат, обрисовывая контуры строений Берльорда пламенным цветом.

— С завтрашнего дня мы начинаем патрулировать город, — похвастался друг. Несмотря на то, что я не любила стражей, его успехам я всегда радовалась. Я ощущала уверенность, что Арес непременно является одним из лучших студентов академии, ведь мой друг просто не может сделать что-то хуже остальных.

Мы просидели до самой ночи. Сын Устара рассказывал мне истории со службы. Поначалу я слушала их, но потом стала рассеянной и не способной уследить за его мыслями. Сама не заметила, как начала отвлекаться, думая о другом.

— …В городе объявился новый лихач. Говорят, это тот самый вор и шулер, о котором прогремела слава на весь Льен, — поведал парень, — Он известен под именем Ловкача. Наши пытаются поймать его, но пока безуспешно. Такого найдёшь! Никто не знает, как он выглядит, зато он хорошо известен в теневом мире. Говорят, недавно он вынес из дома леди Ливийской, гостившей в Берльорде, ожерелье из чёрных бриллиантов. Цена украденной вещи просто потрясает. Неудивительно, что она защищалась с помощью новейших охранок. Но Ловкач их легко раскусил. Представляешь? — не слушая, я утвердительно хмыкнула в ответ, — За его голову на западе царства назначена награда, сопоставимая с ценой царской короны. Уна, ты совсем меня не слушаешь? — возмутился приятель.

— Прости, Арес, — извинилась я, задумчиво глядя вдаль, на пылающее рубиновое солнце. Друг вздохнул.

— Что с тобой происходит? — спросил он меня. Я и сама не могла объяснить. У меня было ощущение, что скоро моя жизнь круто изменится. Как тогда, когда в Вижском граде меня заметили веряне, и тогда, когда я сбежала от госпожи. Я ещё не осознавала, что произойдёт, но совершенно точно понимала, что всё теперь будет иначе.

На следующий день Расмур снова отправил меня в дом мужчины, тревожащего мою душу. Я принесла ему пшённую кашу с мясом и сливочного сыра. Как и в прошлый раз, пока он ел, я тасовала колоду.

— Пяти игрокам раздай карты определённых мастей, а шестому — все разные, — уже привычно велел тот, чьего имени я до сих пор не знала. Но я справилась с его заданием, хотя оно оказалось сложнее, чем раньше.

В каждый мой новый приход правила не становились проще. Иногда я сидела одна на крыше дома Устара и перебирала колоду, пытаясь научиться лучше справляться с заданиями, чтобы увидеть хоть что-то, кроме насмешки, в его глазах. Но каждый раз лишь слышала в конце это неизменное: «Ты можешь лучше, Уна». Это злило меня, выводило из себя, и я начинала быстрее двигать пальцами. Шёпотом считать карты он давно меня отучил, и сосредоточиться мне стало сложнее, хотя в его доме, несмотря на грязь и пыль, ощущался какой-то неизменный странный уют, притягивающий меня, как и сам хозяин жилища.

Я не знала, почему не могла сказать ему «нет». Таинственный мужчина затянул меня в какую-то игру, из которой я уже потеряла шанс выйти.

Он никогда не открывал дверь с первого стука. Всегда выглядел неопрятным и заспанным, с постоянной щетиной и синяками под воспалёнными красными глазами. Я уже сомневалась, не померещился ли мне тогда тот горделивый лоск при нашей первой встрече в трактире. А принимая меня, он очень быстро, но аккуратно ел, и однажды, не отрываясь от карт, я спросила его, прервав уже ставшую привычной тишину:

— Вы не обедали сегодня?

Шулер оторвался от мяса и спокойно, будто в этом нет ровным счётом ничего особенного, ответил:

— Нет.

Оказалось, что он питался только тем, что я ему приносила, а сам никогда не закупал бакалеи, не посещал рынок и не пользовался услугами прислуги. Хотя от безденежья, вопреки скромному виду жилища, хозяин не страдал: на серебряник, который он тратил за один вечер, я жила несколько дней.

На мой вопрос, почему он не наймёт служанку, мужчина поднял на меня удивлённые глаза и с непосредственной искренностью спросил:

— А зачем?

И больше я подобным у него не интересовалась. За эти ужины я неплохо отточила ловкость своих пальцев, хотя не встречала никакого отклика от того, кто меня в это вовлёк.

— Как вы узнали, что мне потребуется обратиться к цирюльнику? — донимала его я во время приёма пищи.

— Не отвлекайся, Уна, — слышала раздражённое.

— Как вас зовут? — не унималась я.

Он молчал. В один день я так разозлилась на его невнимание, что бросила карты на стол. Они рассыпались по деревянной столешнице, а некоторые даже упали на пол. Мужчина отнёсся к моему всплеску чувств равнодушно, даже не подняв голову от тарелки.