Другая жизнь - Лайонел Шрайвер

– Бред, приятель. Ты был очень внимателен. Да и как такое можно понять, пока сам не переживешь? – Однако ему приятно было это слышать. Шеп действительно даже не представлял, что происходит, да он и сейчас еще не до конца понимает.

– Я столько раз слышал о том, что кто-то «ложится на операцию». Но никогда об этом не задумывался всерьез. Отдает Средневековьем. Словно я повезу жену на скотобойню.

– Действительно, очень тяжело. Это только кажется, что самое страшное происходит в операционной, на самом деле самое страшное начинается после. Флика говорила, что она лежала и думала о том, например, стоит ли ей беспокоить маму и просить ее подать журнал с комода. Не самой взять – только попросить.

– Спасибо, – с горечью произнес Шеп. – Это очень успокаивает.

– Послушай, а что ты хочешь? Чтобы я рассказывал тебе сказки? Глинис – «стойкая женщина», способна «все преодолеть» и стать «здоровой как лошадь».

– Прости. Нет, я понимаю. Мы должны быть готовы ко всему.

– Не заморачивайся. Все равно ко всему готов не будешь. Джексон проводил тяжелым, презрительным взглядом джоггера, который только что пробежал мимо, и с чувством собственного превосходства сильнее сжал бутылку воды. Интересно, как нашим предкам удалось пресечь западные границы, когда колодцы были расположены на мили друг от друга, а современный американец хочет пить через каждые пять минут.

– Хотел предложить вам с Кэрол прийти к нам на ужин, – сказал Шеп. – В следующее воскресенье, если сможете найти няню. Посидим вчетвером. Это будет как «фотография до». Знаю, звучит странно, но мне бы хотелось хорошо провести время.

– Обещаю, что не просто постараюсь, – ответил Джексон, прикидывая, что время, пожалуй, выбрано не самое удачное. – Если ты хочешь, чтобы мы все были веселы, как Лари, – не стоит вспоминать об асбесте и прочих штуках. Не стоит говорить о наболевшем.

– Если мы не станем говорить о наболевшем, то весь вечер будем молчать.

– Она все еще на тебя злится? Шеп фыркнул.

– А сам как думаешь?

– Что эта мысль греет ее по ночам.

– И убаюкивает. Я уже понял, что даже после такого диагноза люди не меняются.

– Ты бы сам не захотел, чтобы она изменилась.

– Мне очень тяжело находиться рядом. Я бы в любом случае чувствовал себя отвратительно, но еще ужаснее осознавать, что стал тому причиной. Все из-за моей небрежности. Извечное разгильдяйство. Начинаю понимать, каково людям, заразившим партнера СПИДом.

– Большинство из них отлично знает, что у них ВИЧ, но продолжают свое дело. А ты не знал. Ведь даже нельзя сказать наверняка, что частицы перенес именно ты, как сказал доктор. Не занимайся онанизмом, – уняв дрожь в голосе, сказал Джексон. – Ты занимаешься пустым самобичеванием. И все потому, что тебе стыдно за Пембу.

– Глинис намерена судиться, заставить «их» заплатить. Но мы не сможем предъявить иск ни одной компании, если я не вспомню, с какими материалами работал. Мне надо вспомнить, цемент какой марки я закупал с 1982 года.

– Я сделал, как ты просил, и тоже над этим подумал, но ничего не вспомнил. Тот список, который ты мне дал, – это марки кровельного покрытия. Знаешь, стройматериалы ведь не такие важные вещи, которые не забываются и через двадцать пять лет.

– Если она не возьмет в свои руки предъявление иска компаниям, она схватит ими меня за горло. Я предпочитаю найти того, кого можно обвинить во всем. Это мне поможет. Я извинялся перед ней до посинения, но рак все равно никуда не исчез.

Они были, конечно, лучшими друзьями, но Шеп умел в любой ситуации держать язык за зубами, поэтому, удивленный откровенностью, Джексон решил сделать еще круг по парку, чтобы дать возможность другу успокоиться.

– Ерунда все это, – сказал Шеп, взяв себя в руки. – До субботы мне придется всем рассказать.

– Об операции?

– О том, что Глинис больна. Пока никто не знает, кроме вас с Кэрол.

– Тебе не кажется, что будет лучше, если Глинис сама это сделает?

– Нет, для всех будет лучше, если это сделаю я. Особенно для ее семьи в Аризоне. Ты же знаешь Глинис. Она позвонит маме, спасует, ничего не скажет и будет полчаса слушать ее рассказ о соседях-мексиканцах, которые не сортируют мусор. Однажды Глинис не выдержала и назвала ее расисткой, Хетти обиделась и сказала что-то оскорбительное в ответ. И как это будет выглядеть? Бип. «Что тебе надо!» – «Я хотела сказать, что у меня рак!» Бах, трубка упала на рычаг.

– Господи, я не могу этого слышать! – воскликнул Джексон. – Я так ее люблю!

– Да, я тоже.

Когда они приближались к офису «Умельца Рэнди», Джексон стал насвистывать мелодию «Зеленые рукава».

– Сукин сын! – вскрикнул Шеп, по крайней мере, Джексону удалось его рассмешить. – Когда-нибудь я с этим покончу!

Шепард Армстронг Накер

Номер счета в «Мерил Линч» 934-23F917

1 января 2005 – 31 января 2005

Стоимость портфеля ценных бумаг: $697 352,41

После работы Шепу пришлось сделать крюк и забрать Берил, которая позвонила несколькими днями ранее и сказала, что собирается приехать в Элмсфорд и «зависнуть», надеясь получить приглашение на ужин. С одной стороны, момент был не самым подходящим – сейчас все могло стать опасным, с другой – весьма удачным. Зак собирался остаться на ночь у друга, и Шеп мог потренироваться сообщать неприятную новость на Берил. Они решили рассказать обо всем детям завтра, и ему предстояло еще раз все проанализировать. Единственное, чего он не знал: стоит ли говорить о прогнозах на будущее, поскольку с Глинис они это не обсуждали?

«Сделать крюк» было не совсем точное выражение, поскольку ему предстояло забрать сестру из Челси, а это означало тащиться из Бруклина в Манхэттен в самый час пик. Ей никогда в голову не приходило, что можно доехать на метро.

В обратной ситуации Берил, разумеется, никогда бы не предложила его подвезти, да Шеп и не рассчитывал. Он давно смирился со своей участью всегда давать, как и его сестра привыкла получать, словом, у них были разные миссии. А Джексон всегда ругал друга за то, что он постоянно помогает людям, а сам никогда ни о чем не попросил никого на свете. Общению с сестрой он бы предпочел работу в две смены. В связи с этим желание Берил выкроить время в ее плотном рафике, чтобы уделить внимание скучному и нудному брату, значало лишь то, что ей что-то от него нужно. Нечто большее, чем ужин.

Мезотелиома могла стать для его сестры причиной крушения всех надежд, похожее чувство горечи он испытывал, когда вспоминал о Пембе. Он не солгал Джексону. Действительно, старался не думать об этом. Он сосредоточился лишь на одном, и это забирало все его душевные силы. Раковая опухоль Глинис мгновенно переключила его внимание с Последующей жизни на себя, так Зак погружается в компьютерный мир, сосредоточившись лишь на происходящем на экране. Шеп чувствовал себя потерянным из-за того, что пришлось отказаться от Пембы, сломленным и даже, пожалуй, впервые в жизни по-настоящему разозленным. Однако он не намерен сворачивать с выбранного пути. Он сделает все от него зависящее, чтобы создать комфортные условия для Глинис и помочь ей преодолеть трудности. Он все сделает, чтобы спасти ей жизнь.