Время всегда хорошее - Евгения Пастернак

Ястреб приободрился и почему-то посмотрел на мой комп.

— Это стратегия? Или Эр-пэ-гэ?

— Города — это города. Это специальная игра, чтобы речь развивать.

Ястреб с явным сожалением повернулся ко мне.

— Я говорю город, — стал объяснять я. — Например, Москва. А ты должен придумать город на «А».

— Почему на «А»?

— Потому что «Москва» кончается на «А». Скажи город на «А».

— Алматы!

— Не Алматы, а Алма-ата!

— Алматы! — упрямо повторил он. — У меня там двоюродный брат, мы каждый день переписываемся.

Я не стал спорить. Алматы так Алматы.

— Хорошо. Значит, мне на «Ы»…

Я задумался. Ястреб смотрел на меня с интересом.

— Ты выиграл, — признал я. — Нет города на «Ы».

Тут Ястреб меня удивил.

— Нет, — сказал он, — так нечестно. Слишком быстро. Давай я не Алматы скажу, а… Архангельск…

— Курск!

— М-м-м… Курск!

— Повторяться нельзя!

— Тогда… Кобрин!

Дальше дело пошло веселее. Я тоже однажды загнал Диму в тупик городом «Бомбей», но тоже великодушно заменил его на Бобруйск. Потом мы немного поспорили, есть ли такой город — Бишкек, но Дима был так уверен в своей правоте, так грозил, что он сейчас все загуглит, что я испугался и признал свое поражение.

И наконец вывел разговор на самое для меня интересное — на условия эксперимента…

Пока мы шли домой, Ира трещала без умолку. Как же у нее язык не устает, просто удивительно! На свежем воздухе мне полегчало, я даже начала соображать и поняла, что этот поток информации необходимо направить в нужное мне русло. Пусть хоть что-то полезное рассказывает, а не просто воздух сотрясает.

— Ир, а кто была эта девушка? — спросила я.

— Какая?

— В платочке… то есть в галстуке.

— Танечка — пионервожатая… — удивленно ответила Ира. — Ты что, и ее не помнишь?

— Не-а, — сказала я. — Я даже не помню, кто такие пионеры.

Бедная Ира вросла в землю и минуту стояла молча.

— Ой, ничего себе, — наконец сказала она. — Только ты не говори никому.

— Почему? — удивилась я.

— Не знаю, — сказала Ира, — но не говори. Я тебе все расскажу. Клятву помнишь?

— Какую клятву?

— Я (фамилия, имя), вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Всегда выполнять Законы пионеров Советского Союза! — бодро отбарабанила Ира, — Помнишь?

Я затравленно кивнула, хотя естественно, этот бред помнить никак не могла. Многого я даже не поняла. Ну, про Советский Союз — смутно помню, нам рассказывали. Куча стран жили как одна, теперь распались и до сих пор друг на друга обижаются. Но кто эти страны? Помню, что их было много и столица была Москва. На ВДНХ до сих пор фонтан есть с золотыми тетеньками, по тетеньке на каждую страну. Коммунистическая партия — это знакомо…

— Ир, а другие партии?

— Какие?!

Глаза у Иры сделались огромными и испуганными.

— Ну другие…

Я запнулась, поняв, что сморозила очередную глупость.

— Ладно, проехали, — сказала я, — давай дальше рассказывай.

— Хорошо, — сказала Ира, — Законы пионеров Советского Союза: пионер предан Родине, партии, коммунизму, пионер готовится стать комсомольцем, пионер держит равнение на героев борьбы и труда, пионер чтит память…

— Слушай, ты это все наизусть знаешь?

— А как же! И ты тоже знаешь! Пионер настойчив в учении, пионер — честный и верный товарищ, всегда смело стоит за правду…

— Слушай, и что, у вас тут все такие?

— Где у нас?

— Ну здесь… — я обвела рукой вокруг. — Все с галстуками — значит, все пионеры?

— Ну да.

— И все смело стоят за правду?

Ира смутилась и отвела глаза.

— Ну, не все, конечно…

— А почему тогда пионеры все?

— Нас же в третьем классе приняли, вот мы и пионеры. Но вообще пионерами становятся самые достойные!

— А принимают всех?

— Слушай, ну что ты пристала, — разозлилась Ира, — ты просила рассказать, я и рассказываю. А ты вопросы дурацкие задаешь!

— Слушай, — сказал я как можно небрежнее, — а как отсюда выбраться?

Дима посмотрел на меня подозрительно. Странно… В тех книгах, которые я читал, например про шпионов, все всегда старались говорить «как можно небрежнее». Наверное, я слишком небрежно сказал.

Но повторять вопрос не стал, уставился на Ястреба.

— Откуда «отсюда»? — спросил он.

— Ну… вообще.

Дима замолчал и смотрел на меня так долго, что я уже не надеялся на ответ. Но он все-таки ответил:

— Летом можно будет уехать.

Я чуть не подпрыгнул на месте. Ура! Оказывается, я тут чуть больше месяца пробуду, а потом вернусь назад, в привычную обстановку, к ребятам. Обрадовался — и тут же огорчился. Я вдруг понял, что мне тут нравится. Я понимаю, что это эксперимент, что не может так продолжаться все время, но… Мне тут нравится. Еда вкусная. На машине ездить удобнее, чем пешком ходить. Комп, опять же… Я его только чуть-чуть попробовал, а мне уже нравится. А еще телефон надо освоить. Кстати, он называется не «телефон» и даже не «трубка», а смешно — «комик».

Мысль о комике навела меня на одну идею.

— Дима… То есть Ястреб. Я вспомнил еще одно упражнение, чтобы научиться сдавать экзамен.

Я взял в руки свой комик. Ястреб с готовностью полез за своим, но я его остановил.

— Научи меня пользоваться комиком, — сказал я.

— А чего там пользоваться? Там же все просто!

— Ну и что, что просто? Ты должен мне все объяснить, как будто я его в первый раз в руках держу.

Ястреб легкомысленно хмыкнул. Кажется, он не считал упражнение сложным.

— А что тебе рассказать?

— Например, как позвонить.

Дима ловко выхватил мой аппарат и быстро пробежался по экрану:

— Заходишь в адреса, там находишь и жмешь вызов. Все.

— Я ничего не понял. Какие адреса? Что жать? Расскажи подробно и понятно.