Долгое молчание - Этьен ван Херден

А вдруг ее лошадь сломает ногу, попав в нору меерката, и она не сумеет вернуться домой до темноты? Или ее укусит змея? У нее слишком светлая кожа, она может недооценить солнце; а может, взяла с собой недостаточно воды.

Он поспешил по тропинке к Кейв Горджу; как влюбленный школьник, чья подружка пропала, насмехался он над собой. Дома он схватил бинокль, две бутылки воды и запасную шляпу на случай, если она забыла.

Что еще можно для нее взять? — возбужденно думал Джонти. Может, кусок вяленого мяса? Нет, по такой жаре слишком солоно. Вместо этого он привязал к ремню еще одну бутылку воды.

Джонти побежал вниз, в усадьбу, куда ходил каждый день к вечеру в коровник, и одолжил там лошадь, на которой иногда ездил, когда искал плавник в вымоинах под утесами.

— Она направилась туда, — сообщили ему рабочие и понимающе засмеялись, когда Джонти пустил лошадь в галоп. Почему бы вам не заняться своим чертовым делом и не повыпалывать сорняки? — огрызнулся про себя Джонти.

Он ехал по дороге, которую они показали, прочь из города, в сторону, противоположную каменному коттеджу. Джонти проверил городскую плотину, но Инджи там не было. А рядом с каналом стремительной воды, там, где тот спускался со склона горы, Джонти заметил скользящие следы копыт и ее ботинок. Здесь Инджи вела лошадь в поводу, и было совершенно очевидно, что она собиралась идти вдоль канала.

Джонти тоже повел свою кобылу вверх по склону; склон был крутой, но кобыла привыкла пробираться вслед за ним по каменистым склонам Горы Немыслимой и по оврагам. Когда они одолели самые крутые места и добрались до первого предгорья, Джонти дал кобыле отдохнуть. Когда он снова сел в седло, кобыла дернулась.

Снова пошел аккуратно построенный канал, дно его почернело от высохшей лягушечьей слизи. Он немного отклонялся в сторону, потом поднимался по крутым склонам, чтобы добраться до обратной стороны горы, делал угол и резко падал вниз, на Равнины Печали.

Канал стремительной воды совершенно высох, потому что теперь шлюзовые ворота у источника далеко на севере открывали всего два раза в месяц. Тогда вода устремлялась через равнины, расплескиваясь, поднималась в гору и хлестала вниз, наполняя городскую плотину достаточным количеством воды, чтобы горожанам и владельцам приусадебных участков хватило ее на четырнадцать дней.

Джонти начал спускаться с другой стороны горы. Скоро, оглянувшись, он уже не увидел ни деревьев, ни полей. Перед ним, как серый океан, простирались Равнины Печали, и он со своей лошадью был не больше, чем черная точка, ползущая вниз по горе, между кустами и камнями.

Он все еще не видел Инджи, но идти по ее следу оказалось легко. Вот здесь она спешилась, здесь постояла, осматриваясь. Осталось даже влажное пятно со следами ее ботинок по обеим его сторонам, и Джонти невольно улыбнулся.

Тебя сегодня замучит жажда, Инджи, подумал он. Что девушка из Кейптауна может знать о Кару Убийц?

Джонти ехал и надеялся, что Инджи услышала не очень много скандальных историй о Бергах и Писториусах. Он знал, как оно бывало в Йерсоненде, и содрогнулся при мысли о некоторых байках. Как бродячие псы, шастают они по улицам в поисках падали в виде лжи и сплетен, принюхиваются к каждой ступеньке, и некоторые истории становятся яростными, безумными, отравляя всех и каждого в городе.

Что она может знать о повозке, влекомой быками, в которой везли золото, или о роли его деда, Меерласта Берга, в этой истории? Что она услышала о его отце, Большом Кареле Берге, там, в пабе, или же от лавочника с костлявыми руками?

Джонти пришпорил свою кобылу и прибавил ходу, потому что было уже два часа, и солнце пекло невыносимо. К этому времени вода у нее уже кончилась, он знал это, и если у нее есть хоть капля здравого смысла, она должна бы задуматься, не пора ли повернуть назад.

Кружащие над одним местом вороны привели его туда, где Инджи сидела в высохшем песчаном котловане рядом со своей стреноженной лошадью. Стало быть, она так и не наткнулась ни на таинственную карету, ни на сундуки с сокровищами, сочувственно подумал Джонти; только камень, и равнины, и кусты кару. Он удивился, что она не услышала его приближения, и некоторое время понаблюдал за ней, оставаясь в седле. Инджи собрала волосы под кепку, а щеки ее были белыми от защитного крема.

Ее лошадь вскинула голову, и бряканье упряжи заставило Инджи встревоженно посмотреть вверх. Но она ничуть не удивилась, увидев Джонти. Как будто она размышляла обо мне, подумал он, спешиваясь и подводя свою кобылу ближе. Стрекотали цикады. Он показал на ворон.

— Они ждут ужина. — Джонти засмеялся. — Похоже, что у них в меню — ты.

Инджи тоже засмеялась.

— Я уже собиралась возвращаться. Как много земли! — Она посмотрела вокруг, прищурившись от солнца. — Слова здесь становятся ненужными.

Джонти снова рассмеялся и сел рядом с ней. До них доносился запах конского пота, Инджи рисовала прутиком узоры в песке. Джонти не знал, что сказать. Вдруг она подняла глаза.

— Я вижу, у тебя есть вода?

— Конечно, есть. — Он протянул ей бутылку и смотрел, как она пьет. Ее щеки покраснели даже под слоем крема, капли стекали из уголков ее пересохшего рта и капали на колени.

К тому времени, как Инджи напилась, она совершенно задохнулась. Завернула пробку.

— А что привело сюда, на равнины, тебя?

Он показал на котлован.

— Самые лучшие куски дерева смывает сюда дождями. И камни. Панцири черепах. Иглы дикобраза. Всякие вещи. Я копаюсь, кое-что нахожу.

Она кивнула и снова взялась за бутылку. Потом повернулась к нему. Он знал, о чем она спросит, но так и не смог придумать подходящего ответа, пока добирался сюда. Он несколько раз собирался повернуть назад просто потому, что боялся этого вопроса.

Но время пришло, и она спросила очень просто; это прозвучало почти утверждением. Хотелось бы ему ответить с такой же простотой.

— Я все думаю про золото.

Джонти рассмеялся с некоторым облегчением, провел рукой по лицу и уставился на равнины. Потом фыркнул и порылся в песке.

— Сказки, — произнес он, наконец. — Сплетни.

Инджи некоторое время молчала. Потом очень тихо уточнила:

— Только сплетни?

Джонти поднялся, отряхнул песок. Потом посмотрел в ее лицо, поднятое к нему. Покачал головой и пошел к лошадям.

— Смотри, как низко солнце. Ночами с гор приходят леопарды и рыскают по равнинам. Пора отправляться.

Он видел, что она раздражена тем, как он уклонился от вопроса. Инджи пренебрежительно бросила:

— И они едят городских девушек.

— Их любимая пища.

Возвращались они медленно. И, как всегда, если приходилось проезжать мимо канала стремительной воды, Джонти думал о карете отца, которая, согласно легенде, промчалась здесь в день своего исчезновения.