Жанна Ланвен - Жером Пикон

Маргерит, Мадлен и Жанна, 1904

«Она была миниатюрная, розовощекая, изящная, с ангельским голоском и лицом “прекрасной Зелии”, но обрамленным белокурыми локонами»[99].

Жан Гюго был лучшим другом и верным единомышленником Рене, также стал приятелем Ририт. Он жил со своими бабушкой и дедушкой по материнской линии, господином и госпожой Менар-Дориан, в особняке на улице Фезандери.

Этот знаменитый величественный дом, окруженный огромным садом, говорил многое о материальном состоянии его владельцев: наследник состоятельных виноградарей-протестантов из департамента Эро, Поль Менар-Дориан управлял оружейными заводами в Уньё, в долине Луары, и имел большое влияние, благодаря колоссальным суммам, проходившим через его руки. Он стремился играть существенную роль на политической сцене и поддерживал сложную сеть знакомств, объединявшую людей из совершенно разных кругов общества: журналистов, промышленников и членов парламента. По слухам, он был человеком крайне скаредным, но регулярно устраивал пышные празднества, призванные служить неопровержимым доказательством его благосостояния и жизненных успехов. На эти приемы приглашались родители с детьми, которых забрасывали подарками. Алин, его супруга, наслаждалась присутствием маленьких мальчиков и девочек, толпившихся возле столов с угощением, и охотно отвлекалась от вежливых бесед с гостями. Она время от времени томно поворачивала голову, увенчанную короной седых волос, в их сторону и одаривала витиеватыми комплиментами. Это придавало празднику некоторую странность. «Вот увидишь, – сказала она однажды Жоржу Гатино, которому еще не было и десяти лет, – с такими губами ты несомненно добьешься многого»[100].

Маргерит, 1904

Волшебный ребенок

Лишь самые проницательные свидетели того, как росла Маргерит, могли бы сказать, что детство ее было немного странным: часто интересы и желания ребенка подменялись желаниями матери, иногда не самыми благородными, как свидетельствует Гатино. Жорж Скапини, будущий посол правительства Виши, отвечавший за судьбу французских военнопленных в Германии, познакомился с девочкой на Елисейских Полях незадолго до 1910 года. Он запомнил деликатность и душевную чистоту Маргерит, которая в свое время поддержит его в тяжелое время судебных разбирательств после падения режима Виши: «Все в ней было легко и нежно – очарование, крайняя восприимчивость и ум. Все поступки обдуманны»[101]. Еще одна подруга детства Ририт – Симона Арман де Кайаве, будущая жена Андре Моруа, всегда отзывалась о ней таким же образом.

Жак Порель[102], автор романа «Сын Режан», добавил к этому образу некоторые нюансы. Положение сына знаменитой женщины, как следует из названия написанного им трогательного повествования о своей жизни, позволяло ему быть немного проницательнее остальных. Он понимал двойственность положения детей известных родителей, живущих в тени их таланта. «Я познакомился с ней на пляже в Трувиле. Она носила прелестные платья, уникальные модели, созданные матерью для любимой дочери, которую она безоговорочно считала не такой, как другие дети. Надо сказать, что малышка оправдывала это убеждение: красивая, грациозная, одаренная музыкальным талантом и женственная не по годам.

Очень быстро стало ясно, что все эти качества не мешают процветать и другим чертам характера – уму, силе воли, энергии и упорству. Все это гармонично сочеталось в ней»[103].

Невероятная изысканность нарядов стала легендой. Это было первым, о чем рассказывали друзья, приятели и знакомые Маргерит. Всеобщее восхищение повлияло на всю ее будущую жизнь, более того, оно стало причиной решительного поворота в карьере самой Жанны Ланвен: уникальные модели будут воссозданы в разнообразных вариантах и принесут ей большой коммерческий успех: к мастерству модистки добавилось искусство кутюрье.

Свадебное платье и модели для девочек от Ланвен, 1927

В школе Дитерлен с нетерпением ждали появления Маргерит и ее нового платья, пальто или шляпки. Жанна, сама одетая в неизменные жакет и шляпу серого цвета, сопровождала дочь и два раза в неделю оставалась на основной урок. Матери некоторых девочек отваживались спросить название Дома моделей, где покупались наряды главной соперницы их дочерей в элегантности. Как же они удивлялись, услышав ответ!

Иногда Жанна позволяла себе немного рассказывать о своей жизни и давала волю честолюбию. В конце концов, под шквалом вопросов и восхищенного удивления, она предложила свои услуги. Некоторые знакомства были плодотворны: одна из ее первых клиенток следила за развитием ее Дома и двадцать лет спустя написала ей: «Однажды став вашей самой верной клиенткой, я осталась ею и по сей день!»[104]

Где бы ни появлялась Маргерит, она вызывала восхищение и любопытство, столь желанные для коммерции. Тот эпизод, когда восхищенная мать одноклассницы узнала правду, стал легендой, навсегда вписанной в историю Дома:

– Где же вы находите такие прелестные наряды для вашей дочери? Кто ваш кутюрье?

Жанна улыбнулась и ответила:

– Я сама создаю эти модели. До сих пор я не видела ни одного дома моды, который бы хорошо одевал детей[105].

Рождение Дома моды Габриель Шанель в 1909 году связано с такой же легендой, и диалоги почти в точности совпадают.

Шанель тогда была лишь возлюбленной Этьена Бальзана, ее спрашивали: «Кто же ваш мастер?» Оказалось, что «мастер» этих удивительно простых, но элегантных шляпок – она сама, Габриель, по прозвищу Коко, которая в конце концов решилась открыть свое дело[106]. Главное отличие одной сцены от другой в том, насколько разными были эти две женщины и их стили. Габриель наряжала саму себя, а Жанна придумывала туалеты для дочери.