Плохой день для Али-Бабы - Крэйг Шоу Гарднер

— Он несдержанный.

— Он негуманный.

— И не великодушный, — добавил третий после некоторого размышления.

— Воистину, — вновь подвел итог первый из троих, — он еще много чего «не».

Тут даже беспечный дровосек оказался близок к тому, чтобы признать свое полное поражение.

— Значит, у него нет никаких положительных качеств? Он хуже даже тех существ, что питаются земной падалью?

Первый разбойник склонился к Али-Бабе и предостерегающе дернул его за рукав.

— Не говори такие вещи вслух! Наш предводитель очень обидчив. — Он взволнованно потянул себя за бороду. — Иногда он заодно убивает и тех, кто слушал. Он прекрасно владеет мечом.

— Владеет мечом? — переспросил дровосек. — Это положительное качество, по крайней мере в некотором смысле.

Разбойники поразмыслили еще немного, прежде чем второй сказал:

— Он очень сведущ в пытках.

Третий, почувствовав поддержку, добавил:

— И к тому же его жажда золота неутолима.

— Видишь? — ухмыльнулся первый. — Мы были слишком строги к нашему главарю. Вон сколько в нем хорошего.

Наступила тишина. Ибо о чем еще было говорить после такого? Чем дольше длилось молчание, тем неуютнее чувствовал себя Али-Баба. Он понимал, что находится среди людей, которые проводят время за грабежами и разбоями, и предпочел бы поэтому, чтобы мысли их не зашли слишком далеко, особенно в такой опасной близости от его скромного дома и, что важнее, от свежевырытой ямы в полу его кухни.

Чтобы прервать молчание, дровосек решил испробовать иной путь к дружбе и представиться.

— Меня зовут Али-Баба.

— Ты будешь Номер Тридцать Девять, — сказал первый из бандитов. — Мы не употребляем имен.

— Так ни у кого из вас нет имен? — с некоторым изумлением спросил дровосек.

— О нет, — возразил первый, — имена у нас, конечно, есть. Мы просто ими не пользуемся, во всяком случае, в присутствии атамана.

— У Разбойника Номер Один свои причуды, — добавил второй. — И то, что он настаивает на номерах, — главная из них.

— Должно быть, это как-то связано с требованием, чтобы разбойников всегда было сорок, — заявил последний. — Для него это магическое число.

— Просто позор, — заметил второй, — что это количество ему так трудно поддерживать.

— Позор? — переспросил Али-Баба.

— Всем нам, — хором сказали три разбойника.

Дровосек не был уверен, что допытываться дальше — в его интересах.

— Но ты спрашивал наши имена, — поспешно произнес первый из трех, словно торопясь сменить тему. — Я провел в банде достаточно времени, чтобы стать Номером Тридцать. — Он быстро глянул вверх и вниз по улице, прежде чем добавить: — В прежние времена меня знали как Аладдина.

Значит, разбойники, в свой черед, решили представиться? Эта готовность к общению если и не успокоила Али-Бабу, то, во всяком случае, несколько пригасила желание вопить в голос от жуткого страха. Пока бандиты говорили, Али-Баба позволил себе рассматривать их по очереди и, несмотря на то что одежды и бороды делали их похожими, смог разглядеть свойственные каждому характерные отличия. Так, тот, которого некогда звали Аладдином, или Номер Тридцать, был выше остальных двух и шире в плечах, словно ему приходилось много работать над собой в прежней жизни, до того, как он вступил в ряды разбойников.

Тут вперед вышел второй разбойник и, в свою очередь, представился:

— В нашем кругу меня зовут теперь Номер Двадцать Восемь. — Он понизил голос и добавил: — Но в детстве меня называли Ахмедом.

Этот человек был заметно моложе остальных, его долговязая неуклюжая фигура еще не успела возмужать. Борода скрывала его возраст, но при ближайшем рассмотрении Али-Баба предположил бы, что Номер Двадцать Восемь едва ли намного старше его милой Марджаны.

— Остается мне завершить наше знакомство, — сказал третий из разбойников. — Я Номер Двенадцать, поскольку хожу в разбойниках уже два десятка лет, но в далеком прошлом, когда я жил во дворце, меня звали Гарун аль-Рашид.

Этот последний из трех был также старшим из них, борода его была обильно тронута сединой. К тому же он говорил более властно, чем его младшие компаньоны, будто бы в самом деле привык повелевать и жить во дворцах и его не так-то просто было заставить склониться перед волей главаря разбойников.

Али-Бабу сильно заинтересовали имена, которыми звали этих людей до того, как им присвоили номера. Если имя Ахмед было более чем распространенным, то про Гаруна аль-Рашида и Аладдина Али-Баба кое-что слышал. Неужели героями тех историй были эти самые люди? Насколько бы ни были невероятны события последних двух дней, это казалось уж вовсе выходящим за рамки всякого правдоподобия. К тому же дровосек даже представить себе не мог, каким образом можно вытянуть из разбойников эти сведения. Достаточно трудно было даже просто узнать их имена. Какими же мольбами заставить поведать истории их жизней?

Али-Баба решил пока избрать путь вежливости:

— Мы очень рады с вами познакомиться.

Однако прежде чем он успел продолжить столь учтивую беседу, его прервал знакомый голос из головы, отделенной от тела.

— «Мы»? Осмелюсь напомнить, что меня никто никому не представил, — воскликнул Касим из-под плетеной крышки. — Сначала тебя разрубают на части, запихивают в корзину, а потом и вовсе игнорируют! Вот так всегда!

— Да, и верно, — вежливо заметил человек, которого прежде звали Ахмедом. — Мы забыли про Номер Сорок.

Но брата дровосека было не так-то просто утихомирить.

— Касим, к вашим услугам! Весьма влиятельный человек в этом городе. Человек, имеющий могущественных и наделенных властью друзей!

Али-Баба сообразил, что брат его, должно быть, говорит про своего хозяина, огромного и отвратительного Беспалого.

— С одним таким могущественным другом ты уже решил пока не общаться, — осторожно напомнил он брату.

— Да, это так, — чуть мягче ответил брат из корзины. — Это просто временная пауза, уверяю вас. В моем теперешнем состоянии приходится воздерживаться от лишних пояснений.

Али-Баба подумал, что братец, к примеру, избегает разговора о том, как он мог знать про такую уйму золота и не сообщить об этом Беспалому, но вслух ничего не сказал.

— Думаю, Номер Сорок, что ты зря так сильно негодуешь, — заметил разбойник, которого раньше звали Ахмед, а теперь Номер Двадцать Восемь. — Хоть ты и разделен на шесть частей, у тебя тоже есть свои преимущества.

— Назови мне хоть одно, — недоверчиво отозвался голос Касима, — и я буду смирно сидеть в своей темнице.

— Ну, насколько я помню, у тебя есть борода, — сказал Ахмед.

— Конечно есть, — проворчал Касим. — В данный момент она щекочет меня под коленкой самым немилосердным образом!