Миледи Трех миров - Анна Ветер

— А не позавтракать ли нам? — весело спросила я нана, потирая руки.

Фар посмотрел на меня так, будто я со всей силы и без какой-либо причины ударила его кувалдой по голове. Судорожно сглотнув, он очень быстро скрылся в кустах рядом с водопоем. Вернулся он не скоро. Мы уже успели поесть — дракоша резво куда-то сбегал и принес множество еды, которую мы тут же умяли. Хороший сын растет у Торева.

Немного передохнув и отметив, что солнце сигнализирует о том, что скоро наступит полдень, я снова пошла к «убежищу» Фара. Он мученически на меня взглянул.

— Что, пора двигать дальше? — понял нан. Оценив его состояние как «годное к передвижению», я кивнула.

— Пора покидать гостеприимный Скалпек и прощаться с драконами.

— Этот Торев со своим гостеприимством у меня как кость в горле, — беззлобно проскрипел Фар и встал.

— Ничего, Фар, держи хвост пистолетом! Движение — это жизнь! Вперед, к новым горизонтам!

Нан на данный момент почему-то не разделял моего оптимизма.

Мы попрощались с такими милыми и веселыми поселенцами, с очаровательным дракошей и отправились к жемчужине нанской цивилизации — Фашуру.

До столицы Зубара мы добрались часа за два. Шли молча — мне говорить не хотелось, а у нана, вероятно, сказывался удавшийся вечер (или ночь?). Поэтому, когда Фар вдохновенно вымолвил-выдохнул: «А вот и Фашур!» — я вздрогнула и подняла глаза. Прямо перед нами в нескольких сотнях метров раскинулась столица нанов.

Да, город действительно впечатлял и удивлял одновременно. Впечатлял громоздкостью и массивностью зданий, тем не менее выглядевших изящно и мило. А удивлял отсутствием стен, заборов и прочих защитно-заградительных строений и сооружений, без которых я совсем не представляла свой мир. Пока мы шли по городу (а город, поверьте мне, немаленький), я заметила только одну статую (хотя в наших городах они повсюду), которая в связи с этим и привлекла мое внимание — на постаменте с отрешенным взглядом спокойно сидел огромный белый нан. Никаких надписей или цветов.

— Это кто? — спросила я у своего провожатого.

— Белый нан, — получила я лаконичный и очевидный ответ.

— Я сама вижу, что он из белого камня. Чем он так прославился, что ему выпала честь быть увековеченным в единственной статуе столицы?

— Ну, начнем с того, что это не единственная статуя этого города, — поистине заунывным голосом гида начал Фар. — Их в городе три. С северной стороны стоит статуя «Нан и дракон» в честь объявления союза с драконами. А у дворца установлена статуя маленькой тати, спасшей моего прадеда. Эта же статуя не просто так сделана из белого цвета, она поставлена в честь белого нана.

— То есть ты хочешь сказать, среди вас попадаются наны с белой шкурой? — удивилась я. — Ну, это слишком. За белую шкуру ставить памятник! У нас, например, альбиносы тоже редко встречаются, но до сих пор им никто памятник не воздвигал, в стихах не воспевал, на полотне не увековечивал — не догадался как-то, — пожала я плечами. — Кстати, сколько мы тут идем, я еще ни разу не видела ваших альбиносиков. Покажешь?

— Увидишь во дворце.

— Значит, их так здесь любят, что они все живут во дворце?

— Это значит, что он там один! — отрезал Фар.

— А где все остальные? — не унималась я, стараясь не обращать внимания на недовольный тон.

Пушистик остановился, глубоко вздохнул, пытаясь справиться то ли с остаточным похмельем, то ли с желанием плюнуть на все, в том числе и на жутко любопытную и дотошную Миледи, и удалиться в скит — отшельником, и с видом профессора стал «читать лекцию».

— Белый нан рождается очень редко. Почему, никто не знает, — предупредил он мой новый, рвавшийся наружу вопрос. — Это не просто нан. Он обладает способностью к магии, а не только к защите против нее, как все мои сородичи. Если коротко, то белые наны — волшебники. Если же такой нан женского пола, то прибавь еще и умение общаться и передавать информацию (а с нею и некоторое волшебство) на огромных расстояниях. Следовательно, такому нану цены нет. Но, как я уже сказал, рождение белого нана большая редкость. На Зубаре тридцать шесть больших городов, и только в семнадцати из них есть белый нан, а женского пола из них вообще лишь шесть! Так что… Делай выводы сама.

— Что, семнадцать белых нанов на весь ваш мир?! Но почему?

— Полной уверенности ни у кого нет, но несколько столетий назад провели исследование, которое показало, что белые наны рождаются преимущественно в высокородных семьях. Чтобы совсем не лишиться нашего белого чуда, элитой нанов было решено заводить семьи только с себе подобными. Вот… — Фар на мгновение задумался, смотря куда-то вдаль. Затем встряхнул головой, перевел взгляд на меня, и мы двинулись дальше. Мой спутник о чем-то думал, а я просто шла рядом не мешая.

Так мы прошли еще пару улиц, когда Фар вновь заговорил:

— Через несколько минут будем во дворце, там я познакомлю тебя… — резко оборвав свой монолог, мой пушистик сказал что-то резкое. Я была готова поклясться, что он выругался на своем нанском языке (вот бы запомнить и выучить, вдруг пригодится?). Не успела я осведомиться о причине его столь резкого и явного негодования, как мой взгляд привлек новый объект.

К нам, величаво вышагивая, двигалась пепельная холеная нанка. В том, что это именно нанка, я ни в коей мере не сомневалась. Ее вид и манерность говорили сами за себя.

— Фар, дорогой, — начала она томно-тягучим голосом, — где ты пропадал столько времени? Я уже несколько раз справлялась о тебе во дворце, но все только лапами разводят. Неужели ты не мог дать какую-нибудь весточку о себе? — Она подошла почти вплотную к недовольному такой встречей, но молчащему Фару и уселась напротив него, медленно распушив свой хвост и положив его на землю с таким видом, будто это сокровище мира. — Как твои дела? — прогундосила она и, наконец-то заметив меня (судя по ее виду — я могла бы выглядеть и получше с таким-то эскортом), она наморщила нос и пренебрежительно поинтересовалась у Фара, кто эта «непонятная девчонка», которой позволено его сопровождать.

Я не стала обижаться на нее за «девчонку» — грешно обращать внимание на больных нанов (а она явно была больна снобизмом), но не дав своему приятелю и рта раскрыть, я, точно копируя манеру разговора незнакомки, с той же тягучестью, положив руку на грудь и часто моргая ресницами, выдохнула:

— Фар, милый, неужели ты будешь ей рассказывать о нашем романтическом уикенде? Я считаю, что ей достаточно знать, что ты просто очарован моим задним видом!

Я нарочито медленно похлопала себя по «пятой точке». У Фара в «зобу дыханье сперло», а у нанки глаза округлились до невероятных размеров. Она то открывала, то вновь закрывала рот, словно рыба, попавшая на берег, не в силах что-то сказать (ну точно, она больная!). Она лишь переводила свой взгляд то на меня, то на Фара.