Год хорошего ребенка - Элес де Грун

— Караул! — тихо сказал заместитель начальника.

Потом он быстро скомандовал молодому таможеннику:

— Смирно! Кругом! Шагом марш! Возвращайтесь немедленно на свой пост. Сейчас не время для досуга.

Молодой таможенник повернулся и вышел служебным шагом. Тогда заместитель похлопал Рому по плечу и сказал:

— Молодец, молодое дарование! Теперь я вижу, что ты сам работал. Пусть твой подарок следует куда следует.

Он нажал кнопку на своем переговорном устройстве:

— Товарищи на третьей стойке, пропустите в Жевену Сергия Радонежского. Мальчик рисовал его сам.

— А это, — сказал он Игорю Ивановичу, показывая на сейф, — я буду демонстрировать только близким друзьям и то по большим праздникам… Все, торопитесь на посадку. Через двадцать минут вылет.

И вот настал день, когда бабушка, мама и Вильям привезли Розалинду в Утрехт.

Было сыро, дул сильный ветер. Здесь, в этом большом городе в центре Голландии их должен был ждать маленький автобус. На этом автобусе голландская делегация уезжала в Жевену.

Розалинда надеялась, что папа тоже поедет ее провожать. Ей так хотелось этого. Но некому было остаться в магазине. Конечно, это могла сделать бабушка. Но она сказала:

— Я ничего не понимаю в этих велосипедо-мотоциклах с толстыми шинами! — Когда ей было нужно, она ничего не понимала, хотя обычно понимала все.

Когда они подъезжали к Утрехту, бабушка показала ей Дом — самую высокую башню в Голландии. Она была не так уж высока, этажей в десять. Но выше нее в Голландии ничего не построено.

Голландскую делегацию нашли быстро. Она стояла в назначенном месте напротив железнодорожного вокзала и была очень заметной. Потому что все ребята и руководители были одеты в одинаковые лимонадно-желтые костюмы.

— Вы только посмотрите на них! — ехидно сказала бабушка Розалинды. — Семь голландских бананов собираются пуститься в дальнюю дорогу.

Вильям засмеялся, а мама вздохнула, не сказав ни слова. Розалинда с грустью посмотрела на свои голубые брюки и подумала, что она зря согласилась с бабушкой убрать костюм в чемодан для большей сохранности.

В делегации было двое взрослых — девушка и молодой человек, очень заинтересованные друг другом, и пять беспокойных ребят, скакавших во все стороны по вокзальной площади.

— Рози, иди сюда! — сказала мама. Она стояла рядом с руководителями делегации и хотела представить им свою дочь.

— Меня зовут Эмма!

— А меня — Аренд!

Они дружелюбно кивнули Розалинде, чтобы она не смущалась.

— Мы хотели объехать всех детей задолго до отъезда, — сказала Эмма. — Но ничего не вышло из-за эпидемии гриппа.

— Мы даже друг друга заразили! — сказал Аренд.

— Прошу всех встать рядом! — закричал отец одного из отъезжающих ребят. — Делаю общую фотографию.

Делегация построилась в два ряда: спереди маленькие, сзади высокие.

— А где твой костюм? — сросил Аренд.

— В чемодане, — ответила Розалинда. — Экономится.

Несколько корреспондентов приехали на станцию, и замелькали молнии, как перед дождем. В этих вспышках Розалинда видела сияющие лица родителей, братьев и сестер, бабушек, дедушек, друзей.

Времени до отправки автобуса оставалось все меньше: последние, самые крепкие поцелуи, последние, самые важные советы.

— Не пей много этой гадости, — попросила бабушка, намекая на «Фрешель».

— Чтобы приехала живая и здоровая! — погрозила мама Розалинде пальцем. — Береги себя!

— Береги костюм! — закричал Вильям.

Ребята вошли в автобус, который тоже был желтый. Автобус тронулся, и Розалинда стала махать рукой своим родным. Она махала, пока их было видно.

Наконец у нее появилась возможность рассмотреть своих спутников. Это были ребята, с которыми она сдавала экзамен. Но она узнала только одного — барабанщика, выступавшего под номером 60. Они сидели с ним рядом.

— Правда, здорово? — спросил мальчик.

У него были блестящие темные глаза, и он в своем костюме был похож на золотого петушка:

— А где твой костюм?

— В чемодане. Моя бабушка говорит, что «Фрешель» — химия, а вы все похожи на бананы.

Мальчик скорчил гримасу:

— Костюм просто блеск. У твоей бабушки не все дома, что ли?

Розалинда хотела согласиться с ним. Но потом подумала, что попала сюда только благодаря бабушке. Она хотела рассказать о своей бабушке, как она помогла ей сдать экзамен. Но не знала — можно ли доверять этому мальчику.

— Этот последний экзамен, — начала она неуверенно, — был очень трудный. Ну… когда нам надо было паять, чинить… Правда?

— Почему? Совсем не трудный. Мне было легко.

— У тебя был шестидесятый номер?

— Да.

— И кто-то из жюри приходил тебе помогать?

— Верно, — сказал мальчик и засмеялся. — Одна женщина хотела помочь мне чистить картошку. Только я делал это быстрее ее.

— Почему?

— Я дома часто чищу картошку. Я все умею: готовить, шить, чинить электричество. И этот конкурс не был для меня трудным.

Розалинда посмотрела на него с удивлением.

— Понимаешь, — сказал мальчик, и улыбка ушла с его лица, — мы живем только с папой и сестренкой. Так что в доме всегда находится работа.

— А где твоя мама? — тихо спросила Розалинда.

— Умерла. Мой папа жениться не хочет. Он любил маму. Нам хорошо втроем. Сестренка еще маленькая, ей только девять. Я за ней присматриваю.

— А кто сейчас с твоей сестренкой?

— Сейчас она у тети.

После того, что сообщил ей мальчик, Розалинде стало как-то неловко. Она не знала, о чем говорить. Мальчик сам спросил:

— Тебя как зовут?

— Розалинда.

— Ого, какое длинное имя!

— Дома меня зовут Рози… или Робби.

— А меня Ханс, — представился мальчик. Он тоже засмущался и провел рукой по своим жестким и черным волосам, которые торчали во все стороны:

— А правда, здорово?

— Что?

— Все… И что мы едем в Жевену.

— Здорово! — согласилась Розалинда, Рози-Робби.