Осквернитель - Павел Корнев

– Чего ты хочешь?

– Услуга за услугу.

– Договорились.

– Точно?

– Точнее не бывает!

Мы пожали друг другу руки, Джек допил бренди, поправил шейный платок и отошел к двери.

– Жду от тебя хороших вестей, – уже оттуда предупредил он.

– Проваливай, – прорычал я в ответ.

Рыжий пройдоха не заставил себя просить дважды и отправился восвояси. Я встал у окна и, глядя в ночь, стал прикидывать, стоит ли овчинка выделки.

По всему выходило, что ввязываться в эту историю слишком рискованно, но у меня было не так много друзей, чтобы ими разбрасываться. К тому же Джек и в самом деле мог оказаться полезен. Услуга за услугу, да?

Это соображение в итоге и решило дело.

Следующим днем на дворцовой площади оказалось неожиданно многолюдно. И пусть на головы зевакам с неба сыпались хлопья мокрого снега, а порывы резкого ветра так и развевали полы длинных плащей, никто и не думал расходиться. Наоборот, будто привлеченные светом ночника мотыльки, горожане понемногу стягивались к памятнику Святому Огюсту.

От меня же все шарахались как бесы от ладана. Заслышат за спиной звон колокольцев, обернутся – и сразу, потупив взор, отходят в сторону, словно их застукали на чем-то непристойном.

Точно ведь не почтить память герцога Гастре собрались, но тогда зачем?

Я внимательно огляделся по сторонам, не заметил ничего подозрительного и неспешно двинулся дальше. Неспешно – не из-за опасения влипнуть в неприятности, просто подошвы не слишком удачных сапог так и скользили по обледенелой брусчатке площади.

Как бы не растянуться на камнях, вот конфуз будет…

Тут ветер изменил направление и до меня донесся хорошо поставленный голос уличного проповедника.

– Скоро уже, совсем скоро грядет год тысячный от Великого Собора, время расплаты за грехи наши! Терпение Святых не безгранично, и спустятся они на землю, дабы собственноручно выжечь Скверну из душ людских! Покайтесь! Покайтесь и призовите покаяться родных и близких! Всякий грешник – это пособник Извечной Тьмы, слуга Осквернителя, чье поганое нутро вмещает в себя саму Бездну!

Откуда появились парни в неприметных серых камзолах, честно говоря, не заметил. Вот еще рядом с проповедником никого не было, а миг спустя ему на голову накинули черный мешок, заломили руки за спину и втолкнули в споро подъехавшую карету.

Зеваки только охнуть успели, а сотрудники Охранки уже укатили восвояси, словно их и не было вовсе. От дворцовых ворот к памятнику направился караул гвардейцев, и толпа начала стремительно редеть.

Лихо проповедника скрутили, ничего не скажешь. И вовремя.

Чернь хлебом не корми – дай страшные предсказания послушать. Говорят, на миру и смерть красна, а всем миром так и вовсе помирать не страшно. Отчасти приятно даже осознавать, что не один сдохнешь, а всем сразу конец придет.

Наивные! Будто Святым есть какое-то дело до придуманного людьми летоисчисления. Там, наверху, что тысячный год, что девятьсот девяносто девятый – разницы никакой. И когда переполнится чаша терпения Их – не ведомо никому.

Пути Святых неисповедимы, все так.

Цокая по обледенелым камням набойками и позванивая серебряными колокольчиками, я обогнул центральные ворота дворцового комплекса, перешел по мосту через безымянный приток Эверя и свернул к служебному входу. Там снял правую перчатку, стянул с пальца перстень официала ордена Изгоняющих и позволил приданному гвардейцам брату-экзорцисту рассмотреть выбитый внутри серебряного ободка номер.

– Проходите, – разрешил монах и отошел в будку сделать соответствующую запись в журнале регистрации, даже не поинтересовавшись целью моего визита.

Главная резиденция ордена Изгоняющих издавна располагалась на территории дворцового комплекса, и появление здесь братьев-экзорцистов никого не удивляло. Как не удивляло и желание некоторых официалов скрыть от любопытных глаз свое лицо, благо устав ордена разрешал нам в исключительных случаях использовать одеяния братьев.

Служебный кабинет отца Доминика ютился под лестницей и больше напоминал каморку уборщика или монашескую келью. Впрочем, аскезу хозяин этого помещения не исповедовал, и в самой комнатке было очень уютно, а через небольшое окошко по утрам сюда даже заглядывало солнце.

– Простите меня, отец, ибо я согрешил, – проходя внутрь, глухо произнес я.

Отец Доминик оторвался от раскрытой книги, на миг недоуменно сдвинул брови, а потом басовито расхохотался.

– Заходи, Себастьян! – разрешил он, отсмеявшись. – Отличная шутка. Повеселил старика.

Я снял шляпу, широкие поля которой покрывала настоящая корка заледенелого снега, повесил ее на вбитый в стену крюк, пристроил рядом плащ, и на полу под ними моментально растеклась лужа.

– Не обращай внимания, – успокоил меня отец Доминик, поднялся из-за стола и подошел к растопленному камину. – Проходи, проходи. Не стой в дверях.

Росту хозяин кабинета был невысокого и едва доставал лысой макушкой мне до середины груди, при этом отличался изрядной упитанностью и нисколько не походил на человека, отвечавшего в ордене за сотрудничество с королевской тайной службой. Он и на обычного экзорциста похож не был, скорее напоминал развеселого монаха из какой-нибудь провинциальной обители.

Я уселся на табурет и вытянул к камину озябшие руки; отец Доминик всучил мне кружку с горячим вином, после наполнил из подвешенной над огнем закопченной посудины собственный кубок, осторожно отхлебнул и спросил:

– Позволь поинтересоваться, какие неотложные дела заставили тебя покинуть дом в столь ненастную погоду?

Не зная, с чего начать, я сделал глоток подогретого с медом и пахартскими специями вина, шумно выдохнул и улыбнулся:

– Какие дела? Как обычно – грустные и ужасные. Именно так. Грустные и ужасные.

– Так поведай о них, облегчи душу, – попросил хозяин каморки, и на его круглом лице появилось выражение нешуточной заинтересованности. Насквозь фальшивое, само собой.

– Пропажа наконечников из хранилища казначейства, – напрямик озвучил я цель своего визита.

– Вот уж действительно происшествие грустное и ужасное, – печально заключил отец Доминик. – Но ты ведь уже передал следователям свой отчет, – как бы невзначай уточнил он. – Что же тебя беспокоит?

Я отпил обжигающего напитка и в свою очередь поинтересовался:

– Вам не кажется, что в сложившейся ситуации расследование должен вести орден?

– Возможно, возможно, – покивал куратор, после чего в глубокой задумчивости потер подбородок и смежил веки: – И, поскольку компетентных следователей у ордена немного, полагаю, ты вызовешься помочь?

– Разумеется!

– Какой тебе в том интерес? – От образа добренького толстячка не осталось и следа, вопрос был задан голосом жестким и требовательным. Будто на уроке в семинарии, где отец Доминик преподавал, попутно высматривая для вербовщиков королевской тайной службы смышленых послушников.