Перелетные свиньи - Пэлем Грэнвил Вудхауз

– Прямее некуда! И как, случилось?

– Видимо, да. Сперва она отвечала как-то странно, скорее, булькала и взывала к Богу, но потом стало понятней. Видимо, она горюет по свинье лорда Эмсворта.

Галли уже собрался как-нибудь пошутить, он любил освежиться с утра шуткой, но страшные слова положили этому конец. Чувствуя себя так, словно его стукнули по голове, он заболботал, и лорд Воспер подумал, что такое волнение благородно.

– Сами понимаете, – сказал он, – нужен нашатырь.

Галли тихо, с трудом проговорил:

– Вы хотите сказать, что Императрицы нет? Она исчезла?

– Именно. Исчезла, как дым. Во всяком случае, так думает эта Моника. По ее словам, домик пустой, на постели никто не спал. То есть у свиньи на постели, а не у Моники. Она-то спала. Я хочу сказать…

Он и дальше приспосабливал бы рассказ к самому несовершенному разуму, но это уже был монолог. Галли ушел, побежал куда-то.

«Странно, – подумал лорд Воспер. – Я бы сказал, необычно».

После чего пошел к леди Констанс, просить нашатыря.

А в Матчингем-Холле, в своем кабинете, сэр Грегори решал кроссворд, тщетно отыскивая слово из трех букв, первая буква «э», большая австралийская птица. Кроссворды он любил, но что-нибудь посложнее, чем солнечный бог Ра, плохо ему давалось.

Те, кто помнит его вчерашнее горе, удивятся столь легкомысленному занятию. Отвергнутый жених вспоминает австралийскую птицу? Невозможно! Но британские баронеты не слабее британских свинарей. Беды ведут их ввысь; они видят, что у каждой тучи, как говорится, есть серебряная кайма. Мы оставили сломленного человека. И что же? Вот он – как новенький.

Особую роль сыграло здесь то, что с помолвкой отпадала и диета. Теперь он сам себе хозяин, властелин своей судьбы: хочет толстеть – пожалуйста, никто ничего не скажет. Долго мечтал он о пиве, не меньше, чем Бурбон, а сейчас перед ним стояла кружка, и он с особой, веселой удалью подносил ее к губам. Женщина – просто женщина, как бы говорил он, а пенистая пинта – это дар богов.

Тем более две пенистые пинты. Он нажал звонок, явился дворецкий.

– Еще одну! – воскликнул сэр Грегори.

– Слушаюсь, сэр.

Через пять минут, когда Бинстед принес животворящий напиток, хозяин его спросил:

– А где эта мерзость? Ну, чтобы худеть.

– Я поставил ее в буфетной, сэр. Принести вам склянку?

– Нет, что вы!.. Этот родственник передумал. Вылейте ее в раковину.

– Может быть, вернуть в аптеку? Вероятно, деньги тоже вернут.

– Ладно. Как хотите. Вытянете деньги – берите себе.

– Спасибо вам большое, сэр, – сказал Бинстед. Не такая уж выгодная сделка, но и то хлеб.

Приближался час, когда сэр Грегори навещал Королеву. Пиво выпил, птицу не вспомнил, а потому встал и, беззаботно помахивая новой сигарой, направился к свинарнику.

Первым, кого он увидел, был Джордж Сирил Бурбон в том тяжком похмелье, о котором рассказывают внукам. Походил он на предмет из помойки, на который не посмотрит бродячий кот, и был так гнусен, что хозяин, едва процедив: «Здрасссь» – смотреть на него не стал, обратив взоры к свинье.

– Что? – выговорил он, каменея, моргая и хватая ртом воздух. – Что-что-что?

Джорджу Сирилу показалось, что наступил Судный день, но то был голос хозяина, выкликающий его имя.

– Сэр? – прошептал он, сжимая лоб, в который какой-то шутник втыкал раскаленные шипы.

– Идите сюда! – ревел сэр Грегори.

Джордж Сирил послушно, но неохотно отошел от дерева. Он видел, что хозяин не только пожелтел и весь дрожит, но и совершенно уподобился обидчивому богу, который недоволен жертвами и намерен взяться за молнии.

– Эт-то что такое? – гремело божество.

– Сэр?

– Что тут такое?

– Сэр?

– Да не блейте вы, тьфу, та-ра-рам! Где Королева? Что тут делает эта тварь? Вы подменили мою свинью!

Кроме лорда Эмсворта, о чьих способностях мы уже говорили, во всех здешних графствах не было такого даровитого и стойкого противника признаний, как Джордж Сирил Бурбон. Казалось бы, сейчас он себя и покажет; но для того чтобы стоять насмерть, тоже надо быть в форме, а он в ней не был. Быстрый разум обратился в кучу каши.

– Ну?

Джордж Сирил Бурбон сломился. Попытавшись еще раз найти пристойное объяснение, он рассказал все, ничего не упустил.

Результат был лучше, чем он думал. Да, публика вторила ему непотребными именованиями, но его не разорвали на части. Подбодрившись, он обрел беглость речи, и пошло совсем хорошо. Когда он повествовал о самой краже, на лице хозяина мелькнула улыбка.

И впрямь, сэр Грегори уже не сердился. Ситуация напоминала ему те случаи, когда два ковбоя одновременно всаживают друг в друга пулю. Открывались возможности для компромиссов и переговоров. Мало того – можно послать этого типа в Бландинг, чтобы он разведал, где же Королева. Тогда легче легкого послать ей на выручку особый отряд.

Через несколько минут Джордж Сирил ехал по знакомой дороге, а сэр Грегори шел к гаражу, чтобы взять машину. Он собирался настигнуть зловещих братьев в их логове и кое-что им сказать.

– Дома лорд Эмсворт? – спросил он, достигнув цели странствий.

Бидж был учтив, но сдержан.

– Его милость уехал в Уолверхемтон, сэр.

– Где мистер Трипвуд?

– Мистера Галахада сейчас нет дома.

Сэр Грегори было растерялся, но тут вышла леди Констанс.

– О, сэр Грегори! – сказала она. – Доброе утро. Вы к Кларенсу?

– А? Доброе утро! Да вот, хотел потолковать…

– Он вернется поздно. Уехал в Уолверхемтон.

– Да, Бидж мне сказал.

– Говорит там речь каким-то свиноводам. Не останетесь ли к ленчу?

Сэр Грегори поразмыслил. Ленч? Это неплохо. Здешнего повара он уважал, а теперь, когда Глория ему отказала, можно есть что хочешь.

– Спасибо, – сказал он, радуясь тому, что разгуляется вовсю у Глории на глазах – пускай знает!

Когда Галли внезапно покинул лорда Воспера, он кинулся в Матчингем и так волновался, что только на полдороге понял, насколько лучше было бы поехать на машине.

Но возвращаться он не хотел и – наискосок, полем – достиг своей цели, хотя и сильно вспотел.

Тон Бинстеда, отвечавшего, что сэр Грегори вышел, мог бы его и остудить. Конечно, молодым дворецким недоступна ледяная величавость Биджа, но все, что мог, Бинстед сделал. Однако Галли слишком устал, чтобы сопоставлять дворецких и даже определять, холодны они или горячи.