Он мой кошмар - Мария Высоцкая

Можно не признавать. Можно долго копаться в себе и делать выводы. Ни к первому, ни ко второму я не склонен. Вижу цель, не вижу препятствий. Вся эта игра в недотрогу — что-то новенькое, но, несомненно, торкающее с первой секунды.

Затянувшаяся прелюдия.

Несмотря на всю свою колючесть, Токарева активно принимает участие в нашей с ней игре. Не осознает, возможно, даже не признает этого, но подсознательно, шаг за шагом, совершает более чем просто правильные движения.

Поддеваю край короткой белой юбки, чувствуя, как острые ногти с остервенением впиваются в мою руку. И плевать. До боли в суставах хочется ее коснуться. Потрогать. Кажется, это можно отнести к определенному виду зависимости. В одно движение перехватываю ее тонкие пальцы, несколько раз прокручивая колечко на безымянном. Они у нее снова холодные. Красивые. Тонкие, длинные, с коротким светло-розовым маникюром.

На подсознании жду от нее взрыва, но его не происходит. Еся не играет на публику, что меня в ней несказанно радует.

Именно поэтому я чувствую грань. Могу творить все что угодно наедине с ней. Но не берусь вытаскивать всю свою похоть на поверхность.

Творить безумие прилюдно очень вкусно. Эти эмоции нельзя сравнить ни с чем. Но с Токаревой мне хочется иначе. Все это только наше. Недоступное для чужих глаз.

Чуть крепче сжимаю ее руку, и она сразу же вырывается. Показательно отвлекается на подружку, а потом, сославшись на телефонный звонок, сбегает, не теряя ни секунды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Верчу в руке ее недопитый стакан кофе и замечаю на себе Женькин взгляд.

Костер злится. Чувствую это по меняющейся со скоростью света атмосфере. Он прожигает меня свирепым взглядом, забывая одну маленькую деталь. Мне все равно. Мне на всех плевать. Так было всегда.

Правда, несмотря на обеденные недоговоренности, вечером мы все же пересекаемся в бильярде. Пока Жека натирает мелом кий, Бережной заходится слюной от официантки, которая принесла пиво.

Отказываюсь от запотевшего высокого бокала, наполненного жидкостью цвета солода, и разбиваю пирамиду.

— Значит, ты вчера завалил нашу рыжую недотрогу?

Поворачиваюсь на раздражающий голос Витаси. Бережной с ухмылкой на лице смотрит на Костра, явно ожидая подробностей.

— Она не такая, — отрезает Женька как раз в тот момент, когда я промахиваюсь и шар не залетает в лузу.

— Да ладно тебе, все они такие. Вопрос в том, что ты ей предложил взамен!

— Рот закрой, простудишься, — толкаю Виталика локтем в бок, и пиво, что он держит в руке, расплескивается на мою футболку. — Твою…

Отхожу в сторону и промакиваю светлый материал салфетками.

Жека заостряет уголки губ в улыбке и закатывает еще один шар. Костров сегодня ведет.

— Скучно с вами, — Витася залпом заливает в себя остатки нефильтрованного и сваливает в закат.

С его исчезновением атмосфера становится напряженной, Бережной неплохо развеивал сгущающиеся тучи своим присутствием.

Мы разыгрываем партию в тишине. На середине второй Костров теряет терпение.

— Как я и сказал Бережному, Еська не такая, — выдает довольно неожиданно, — поэтому тебе там ловить нечего.

— В заботе не нуждаюсь.

— Не вижу смысла выяснять отношения мордобоем, Андрюх, но один раз все же скажу: тебе к ней лучше не подходить.

Жека склоняется над столом, сосредотачивается и в очередной раз бьет по шару. Правда, я успеваю перехватить его и не дать залететь ему в лузу. Обхватываю сферу пальцами, всматриваясь в слегка потертый желтый цвет.

— Звучит как угроза, — губы сами растягиваются в улыбке, — но действует слабо. Прости, друг, — хлопаю его по плечу, — но ты меня знаешь….

— У нас все обоюдно, — продолжает Женька, — и серьезно. Мы второй год общаемся, хорошо друг друга знаем…

— Совет да любовь?! — ухмыляюсь, а у самого рожу напрочь перекосило. Бросаю шар на стол и иду к бару.

Срываюсь. Покупаю пачку сигарет и выхожу на улицу покурить. А бросал же…

Набрасываю на плечи пиджак и, опершись на стену недалеко от входа, чиркаю зажигалкой. Именно в этот момент, ни раньше, ни позже, блин, звонит Бережная.

— Андрей, помоги, тут Виталика избили.

— Звони в полицию.

— Лесь!

Еськин выкрик звучит надрывно и очень громко.

И вот это уже интересно. Отхожу в сторону и, крепко затянувшись, спрашиваю:

— С тобой там Токарева, что ли?

— Да. Мы вдвоем были, потом Виталик приехал, пьяный. Прицепился к парням там, и вот…

— Ладно, жди десять минут, сейчас приеду.

Есения

— Я бы сама с удовольствием ему накостыляла! Правильно они все сделали, — смотрю на разбитый нос Бережного и на то, как Леська бегает вокруг этого тела.

— Еся! — всхлипывает. — Он встать не может. Они ему ногу сломали.

— Не смеши, просто сильный ушиб. Поднимайся уже, пират, — тяну Виталика за руку, помогая Лесе посадить его на стул.

Бережной матерится, не переставая вытирать кровь под носом и на подбородке.

До его появления мы спокойно сидели в кафе и болтали о всякой ерунде. Разгружали мозг после сложного дня. Поспать мне сегодня, к счастью, удалось. После универа Костров помог расправиться с курьерской доставкой. Все-таки личный автомобиль — это прекрасно. На автобусе мне бы потребовалось часа три, чтобы разделаться с работой, а так мы благополучно справились за час, и Женька отвез меня домой спать.

Я продрыхла почти до десяти вечера. Дома царила тишина. Мама с девчонками поехали в госте к Алинке, моей старшей сестре. Папаша сидел за закрытыми дверьми комнаты.

Когда позвонила Олеся и предложила поздний ужин где-нибудь в центре, я согласилась не раздумывая. К тому же денег за сегодняшнюю работу мне выплатили прилично.

Витася заявился уже в приподнятом алкоголем настроении. Сначала докапывался до нас, а потом полез к какой-то девчонке. Конфуз состоял в том, что она пришла сюда не одна. Ее парень просто отошел на пару минут. А когда вернулся, размазал Виталика по идеально вымытому полу.