Крепостная маркиза - Лариса Шкатула

Эмиля она не считала достойным противником, как, например, Патрика. Для того, в чем слуга маркиза был силен, особого ума не надо. По свидетельству Агриппины, в амурных делах Эмиль проявлял недюжинные способности и знание женской природы.

В остальное время это был на редкость спокойный, уравновешенный человек. Даже, казалось, глуповатый.

Основную работу Соне пришлось провести с Агриппиной. Эта в первый же момент так шарахнулась от слов княжны о необходимости спуститься в подземелье, что бывшей госпоже пришлось призвать на помощь всю свою выдержку и силу убеждения, чтобы доказать новоявленной маркизе необходимость такого шага.

…Дверь с помощью хитроумного устройства открывала Соня, но при этом объясняя все Агриппине, пока Эмиля отослали за факелом. Кое-что молодая вдова уже знала, но до сего момента эти знания использовать вовсе не собиралась. Мало ли что там внизу!

Свечи приготовили накануне, но, подойдя к стене, за которой был вход в подземелье, Агриппина вдруг остановилась и заартачилась:

— А факел? Где факел? Без факела я не пойду!

Соня же отчего-то сейчас вовсе не боялась, а думала лишь о том, как поведет себя механизм, открывающий вход, ведь в последнее время им так редко пользовались. Наверное, его надо было бы как-то смазывать, следить за ним. Возможно, придется поручить это как раз Эмилю. Когда-нибудь потом.

Дверь в подземелье со скрипом открылась. Пахнуло затхлостью и плесенью. И тяжелым духом тлена, который уверил Соню в ее правоте.

Подоспевший с факелом Эмиль стал спускаться по лестнице первым. Следом шла Агриппина. Шествие замыкала Софья. Наверное, потому, что она лучше других представляла себе, что может встретить внизу, княжна сильно волновалась.

Зато Агриппина больше всех трусила. Она ежеминутно крестилась и бормотала молитвы. Лихость, с которой юная маркиза рассказывала Соне о привидении, куда-то испарилась, и она уже сама удивлялась выдумке о том, что привидение, несколько дней пугавшее их, в самом деле убралось отсюда, выбрав для своих завываний какой-то другой замок.

Как она не подумала, что это никакое не привидение! Почему она не послушала Эмиля, который различал слова: «Выпустите меня отсюда!» Нет, решила Агриппина, она тогда все равно бы не поверила, что внизу кричит живой человек. Так же и считала бы, что просится наверх, в комнаты замка, именно привидение.

Выходит, она собственными руками убила мосье Флоримона?

Соня же отчего-то не боялась и не спеша осматривала лестницу с выщербленными от времени ступенями. Отмечала пятна сырости на каменной кладке, слышала шорох осыпающейся земли под их ногами — в прошлый раз, когда она опускалась сюда с Антуаном де Баррасом, она слышала лишь стук, с каким снаружи бился в недоступную для него дверь сын маркиза Флоримон, да видела колеблющееся пламя свечи, с которой шел впереди нее старый маркиз.

Сейчас, спускаясь по лестнице вслед за своими спутниками. Соня с усмешкой слушала, как переговариваются между собой любовники — на какой-то жуткой смеси русского, французского и даже немецкого языков. Она опять пообещала себе заняться обучением бывшей служанки, потому что эдак Агриппина сможет общаться только с Эмилем и больше никто из французов ее не поймет.

Ни тот ни другая, конечно же, не подозревали, что Соня уже отвела им место в своих планах на будущее. Сегодня, проворочавшись без сна почти всю ночь — накануне все трое договорились спуститься в подземелье с утра, — она решила, что все равно не пропадет и без золота, если его тут не окажется. Потому надо будет попробовать себя на другом поприще, тем более, что Соня теперь не одна, у нее есть молодые помощники. Силу одного и жизненную смекалку другой она вполне сможет использовать.

Понятное дело, под сильным помощником имелся в виду Патрик, а не Эмиль. Вряд ли в случае нужды Соня согласилась бы сдавать слугу в аренду богатым женщинам, словно быка-производителя… Даже в случае крайней нужды Эмилю хватит работы по дому.

Соня остановила сама себя. Опять она в чем-то зарекается. Если на то пошло. Соня ведь и не представляет себе, что оно такое — крайняя нужда… Впрочем, достаточно, что она имеет представление о бедности.

…Вчера вечером за неимением других развлечений все четверо нынешних обитателей замка сели играть в реверси — немудреную карточную игру, которой научил молодых женщин и Патрика Эмиль. Соня между делом показала, как она теперь умеет обращаться с картами, чем вызвала удивление мужчин и, конечно же, явное неодобрение Агриппины. Бывшая служанка, чуть ли не с раннего детства выросшая в доме Астаховых, переняла многие взгляды своей госпожи, Сониной матери. Потому вслух она сказала:

— Не дело это, княжна, таким вещам обучаться!

Я вам и прежде говорила, и теперь скажу. Каждый, кто на ваши ухватки посмотрит, тотчас и скажет: с какими людьми эта женщина общалась? Разве княгиня Мария Владиславовна, ваша покойная матушка, не запрещала вам играть в карты? А уж вытворять такое!

Благородной женщине показывать фокусы, точно шаромыжнику какому…

Соня, откровенно говоря, обиделась на сравнение Агриппины насчет шаромыжника, хотела ей в таком же духе ответить, да в последний момент передумала. Бывшая служанка и прежде была с нею дерзка, а теперь… В конце концов, вряд ли кто из мужчин понял все, что сказала ей Агриппина. Лучше всего было принять такой вид, будто ее слова Соню нисколько не задели, вообще не обратить внимания.

Что княжна и сделала.

Зато Патрик в один момент словно переменил о ней свое мнение, посмотрел на Софью как-то по-другому, с уважением. Он, наверное, знал, как нелегко достигнуть такого мастерства.

— Браво, ваше сиятельство, не ожидал от женщины овладения таким искусством.

— Этому меня научил в Версале… один граф.

По губам Патрика промелькнула усмешка. Или это Соне показалось?

Ей приходилось в их небольшой компании говорить одно и то же дважды. По-русски — Агриппине, а потом переводить свои слова на французский для Патрика и Эмиля. Слава богу, что Патрику не приходилось давать пояснения на английском.

Нет, тут Соня немного лукавила. Она получала некое удовольствие от того, что свободно общалась с ними со всеми, в то время как они сами такого проделать не могли. Да и Патрик чаще всего молчал, никак своего мнения не высказывая. Соня даже порой на него поглядывала: так ли он все понял? Если, как говорят русские, молчание — золото, то этот не то англичанин, не то шотландец просто богач…

— Софья Николаевна, вы были в Версале? — вскричала маркиза Агриппина. — В самом Версале, где живет король?!

Как-то до сего времени им не удалось поговорить подробнее о похождениях Софьи, и теперь она увидела огонек зависти в глазах бывшей горничной — ну почему княжна не взяла ее с собой?! И откровенную заинтересованность в глазах Эмиля. Патрик же и так знал почти все. Кроме посещения ее графом Жозефом Фуше в отведенных Соне апартаментах…

— Скажите, ваше сиятельство, там действительно повсюду золото, как говорят? — спросил ее Эмиль. — Это богатый дворец?