Агент КФ - Кир Булычев

* * *

Андрей никогда не был раньше на «Шквале», но законы расположения помещений на корабле консервативны. Дорогу к сектору связи Андрей мог бы найти с закрытыми глазами. Он не очень опасался кого-нибудь встретить, полагая, что горцы предпочитают не ходить по кораблю без нужды – все-таки он хоть и завоеванная, но чужая крепость, в которой живут враждебные духи.

Дверь в отсек связи была открыта. Андрей включил свет. Потом включил настройку. Над пультом загорелись два зеленых огонька. Теперь надо найти волну и позывные Центра. Когда-то Андрей знал их наизусть, но прошло несколько лет… К тому же они, вернее всего, изменились. Он включил экран-справочник. Время шло…

Дверь сзади поехала в сторону. Беззвучно, осторожно. Андрей понял, что она открывается, лишь по внезапному движению воздуха. Он обернулся. ВосеньУ держал в руке пистолет.

– Тебя опасно оставлять в живых, – сказал он Андрею.

«Опасайся ВосеньУ. Он маленький человек».

Глаза ВосеньУ казались черными бездонными дырками, как отверстия в белой маске, за которой нет лица. «Такие маленькие люди очень опасны».

Андрей бросился на пол, стараясь дотянуться до ног ВосеньУ. Луч ударил в пульт, расплавив экран. Андрей успел подумать: вот сейчас перед моим взором должны пронестись картины детства… а где они? ВосеньУ уже от двери снова поднял бластер, рука его тряслась.

«Дурак, – трезво и спокойно подумал Андрей, – он не поставил его на подзарядку. Выпустил весь заряд… теперь у меня есть три секунды». И он вскочил и шагнул к ВосеньУ так, чтобы за эти три секунды дойти и убить. Он очень хотел убивать этого человека. И ВосеньУ понял это и отпрянул в коридор, забыв о том, что через три секунды бластер будет подзаряжен и готов убить вновь. Но и Андрей не успел дойти до ВосеньУ, потому что за спиной того уже громоздился слоновьей тушей Пруг Брендийский. Далее ДрокУ… а за ним доктор. И доктор кричал:

– Убийца!

Андрей увидел, как поднимается – быстро и резко – ладонь Пруга и опускается на затылок ВосеньУ, и Андрей пожалел, что не успел к ВосеньУ первым.

ВосеньУ охнул и тихо сел на пол. Бластер отлетел в сторону, и доктор хотел поднять его, но Пруг заметил это движение и отбросил бластер ногой к стене. ДрокУ нагнулся и подхватил оружие.

– Я же предупреждал, – сказал Пруг. – Он очень опасен.

* * *

– Я согласен, что трусливый человек опасен не только для врагов, но и для друзей, – сказал Пруг Андрею.

Они снова сидели в кают-компании.

– Во всем виноваты вы, – сказал Андрей. – Он пешка.

– Нет, я не могу быть виноват. Я выше этого. – Пруг сказал это с глубоким убеждением в своей правоте. – И я предупреждал, чтобы ты был осторожен. ВосеньУ надо убрать. Тем более что он принадлежит к такому ничтожному клану, что его можно вообще считать человеком без клана. Но я не могу этого позволить. Это грустно, но приходится отступать в мелочах, чтобы победить в главном.

– Опять притворяетесь, князь.

– В твоих глазах я делаю неправильные вещи, я плох. В моих глазах я велик и справедлив. И если моя справедливость кажется тебе жестокой, это потому, что у тебя нет своей справедливости.

– На пути к своей справедливости ты уже многих убил, Пруг.

– Может, придется убивать и еще. Может, придется убить тебя. Но славить потом в песнях будут меня, потому что я полетел к гигантам и взял их оружие. Песни поют о великих завоевателях. В песнях нет места тем, кто стоял на пути великих завоевателей. Я вернусь на Пэ-У победителем. Это мой долг.

– Поймите же, все это выдумка. Нет никаких предков, нет никаких арсеналов. Это легенда, которая очень дорого обходится.

– Легенда? Ты мне не веришь? Тогда, может, ты поверишь другому?

– Кого вы имеете в виду?

– Позови гробокопателя, – сказал Пруг воину.

Пока воин отлучился, Пруг сидел почти неподвижно, молчал, он вытащил из стеганой кобуры бластер и положил на ляжку, словно играл в шпионов и разбойников. Андрею казалось, что кают-компания, привыкшая к голосам пилотов и механиков, еще два дня назад уютная и чистая, насторожилась, замкнулась и ее стены, ее вещи смотрят с опаской и недоверием на чужаков – кресло, скатерть, курильницу, лохань, притащенные с Пэ-У. Да и что может быть нелепее, чем толстый человек в латах под рыжей в синих цветах туникой, который обвис в кресле, лишь пальцы настороженно шевелятся, постукивая по рукоятке бластера.

Археолог Фотий ван Кун удивил Андрея. Он уже привык за первую встречу с ним к его агрессивности, громкому бунту и настороженности мальчика, которого обижают одноклассники.

Археолог вошел медленно, прихрамывая, остановился в дверях.

Охранник подтолкнул его в спину.

– Простите, – сказал археолог.

Они с ним поработали так, как и не снилось интеллигентному человеку, подумал Андрей. А археолог к этому не привык.

– Пришел, вот и спасибо, – сказал добродушно Пруг Брендийский. – Ты садись, не стесняйся.

Он говорил на космолингве с акцентом, мягким, даже приятным. Но по-книжному. Видно, прошел гипнопедические сеансы.

Кровоподтек на скуле, синяк под глазом, вроде бы оцарапано ухо. Рука на боку – вернее всего, археолога били по почкам.

Фотий ван Кун сел бочком, осторожно, садиться ему было больно, но отказаться он не посмел.

– Как себя чувствуешь, не болит?

– Все хорошо, спасибо.

– Такая незадача, – сказал Пруг, не переставая сочувственно улыбаться. – Наш друг не поладил с одним из моих горцев. Оба оказались такими невоздержанными… От горцев всего можно ожидать. Но чтобы такой возвышенный, ученый человек так себя вел! Стыдно, почтенный ван Кун.

– Перестаньте… пожалуйста, – сказал ван Кун.

– Вот тут повелитель неба агент ДрейЮ, мой большой друг, интересуется, на что мы можем рассчитывать на Ар-А. Объясни ему, что вы нашли, не спеши, никто тебя не торопит.

– Мне надо к доктору, – сказал Фотий ван Кун. – Расскажите своему другу сами.

Андрей не видел, где у Пруга спрятан хлыст. Он знал о таких хлыстах – бичах справедливости, – но видеть не приходилось. Хлыст был тонкий, из хвоста морской рыбы, с колючим шариком на конце.

Хлыст вылетел откуда-то из кресла, взвизгнул в воздухе.

Археолог сжался.

Хлыст, описав круг, снова исчез. Пруг остановил жестом рванувшегося было вперед Андрея.

– Не надо, – сказал он. – Я только напоминаю. Господин ван Кун недостоин вашей заботы. Он очень боится.

Фотий ван Кун глядел в пол.

Дикая ситуация. Мы забываем о том, что прошлое имеет когти и хлысты, что прошлое безжалостно и ни в грош не ставит человеческую жизнь. Да и нас можно понять – когда и как столкнешься с таким Пругом? Он представил себе негодование, растерянность и боль археолога, когда Пруг и его молодцы решили поговорить с ним на своем языке. Хоть он проштудировал массу исторических сочинений и все знает о Чингисхане или Иди Амине, все это осталось за пределами его практического опыта – ну как человек может предположить, что столкнется с бронтозавром, если бронтозавры вымерли и это научный факт? Или человек остается один на один с бешеной собакой. А как разговаривать с бешеной собакой, его не учили. Он только знает, что, если где-то появилась бешеная собака, на это есть специалисты, которых учили, как отлавливать бешеных собак и изолировать их, чтобы не искусали окружающих. Более того, он уверен, что те специалисты проявят гуманность к бешеной собаке и постараются ее вылечить. Бедняга. Его, наверно, с детства никто не бил, да и в детстве он не лез в драки.