Красавица - Рене Ахдие

Селина вцепилась в локоть подруги, дергая ее поближе к себе и укрывая своим телом, словно щитом.

– Что случилось? – спросила она тихим голосом. – Ты в порядке?

Уголки губ Пиппы виновато опустились.

– Я… мне показалось, что-то коснулось моей ноги, – призналась она, переводя дыхание, все еще с испугом озираясь по сторонам. – Наверное, померещилось. – Сделав паузу, она произнесла громко, так, чтобы все в зале ее услышали: – Я прошу прощения за то, что всех напугала. Ничего не случилось. Пожалуйста, примите мои глубочайшие извинения.

Однако все те, кто приготовился к атаке, не отступили. Многие продолжили глядеть на Пиппу с беспокойством, и глаза их озадаченно мерцали. Снова в голову Селине закралась старая мысль:

«Не от мира сего».

Но ведь это же невозможно. Не так ли? Одно дело – верить в фокусы и иллюзии. И совсем другое – верить в существ из детских сказок.

Пиппа сделала большой вдох, ее щеки порозовели.

– Мне правда жаль, – сказала она снова, еще громче, одновременно пытаясь стряхнуть с юбки вино, пока то не въелось в материю окончательно.

– Хватит уже извиняться, – пробормотала Селина. – Чтоб эта проклятая змея с ее владельцем оспой заразились.

Затем, точно возглас Пиппы каким-то образом просочился сквозь панельные стены, одна из двух дверей на другом конце зала распахнулась, и поток холодного ветра пронесся мимо, покрывая мурашками кожу на шее и груди Селины. Сначала в дверях никого не было видно, но потом те, кто стоял рядом, немного посторонились, явно пропуская кого-то – или что-то.

– О, а вот и он, – просияла Одетта.

Пиппа потянулась к Селине, когда огромная змея, чью чешую усыпали темно-коричневые пятна с черной окантовкой, поползла по коврам. Страх и возбуждение наполнили тело Селины. Она начала было отступать в сторону, когда змея приблизилась, однако Пиппа держала подругу крепко, вцепившись пальцами в ее запястье.

– Они чуют страх, – пробормотала Пиппа.

– Откуда ты знаешь?

– Прочитала где-то.

– Что за бред. – Одетта сняла испачканные вином перчатки. – Формально они ничего не чуют. Лишь пробуют все на вкус своим языком.

Селина бросила испепеляющий взгляд в сторону Одетты, когда змея проползла мимо них и исчезла в колышущихся шторах цвета индиго у окна. Но даже когда питон исчез, Пиппа не ослабила свою мертвую хватку на запястье Селины.

– О, чепуха-а! Туссен никого не обидит, – заверила их Одетта, сунув свои оголенные руки в карманы. – Однажды он обвился вокруг Арджуна, но это казалось страшным всего на минутку. – Она сделала паузу, припоминая. – Да и этот преступный поглотитель вкусностей того заслуживал.

– Что… что он сделал? – спросила Пиппа.

– Очевидно, истребил слишком много вкусностей. – Парень, о котором шла речь, усмехнулся у Пиппы за спиной. Его британский акцент стал еще менее различим, явно разбавленный алкоголем.

Селина обернулась на Арджуна в изумлении, отметив про себя его покрасневшие костяшки пальцев и растрепанный внешний вид. Ненавязчивое напоминание о том, что, несмотря на свою доброжелательную наружность, этот ост-индский юноша был вовсе не тем, кем казался на первый взгляд. В конце концов, ему как-то удалось пересечь зал совершенно незамеченным, точно тень, проскользнувшая сквозь облако дыма.

Пиппа резко развернулась с несвойственным ей отсутствием грациозности и чуть было не поскользнулась на ровном месте. Она бы точно рухнула на пол, если бы Арджун не успел приобнять ее за плечи, чтобы помочь восстановить баланс.

– Держу тебя, милая моя, – сказал он с лукавой полуулыбкой.

Испуг исказил лицо Пиппы на долю секунды. В следующий миг она оттолкнула его с удивительной для ее хрупкой фигуры силой. Арджун шлепнулся на пол, приземлившись на ягодицы, его жилет съехал набок, а монокль запутался в цепочке на шее.

Селина пыталась сдержать себя, но ей не удалось. Пришлось прикрыть губы тыльной стороной ладони. Через миг и Одетта хваталась за Селину, гогоча вместе с ней. Странно, но Пиппа не присоединилась к всеобщему веселью. Она зажала рот обеими ладонями. Покраснела и бросилась помогать Арджуну подняться, протянув ему руку.

На что получила рассерженный отказ.

– Мне так жаль! – сказала она, румянец уже заливал ее шею. – Я не думала, что вы окажетесь таким…

– Услужливым? – подсказал он.

– Разогретым, – закончила свою фразу Пиппа, смущаясь.

Арджун поднял на нее глаза с любопытством, затем ухмыльнулся, однако так и не принял протянутую ему руку помощи. Вместо этого он покосился налево и свистнул, привлекая внимание недавнего чемпиона по шахматам. В следующую секунду долговязый паренек, чьи рыжеватые навощенные усы завивались на кончиках, подошел и поднял Арджуна на ноги со сверхъестественной силой.

– Ты как, в порядке, дружище? – спросил он с сильным акцентом кокни. Когда он выпрямился, то навис над всеми вокруг, точно башня, а его длинные тонкие руки и ноги делали его похожим на жердь. – Каждый махараджа такой неуклюжий и не умеет пить, как ты?

Арджун закатил глаза.

– Что за вздор. Не каждый человек в Индии махараджа, Найджел. – Он сделал паузу для пущего эффекта, проверяя, на месте ли его золотые запонки. – Как и не каждый англичанин джентльмен.

– Паршивец!

– Гадкий империалист.

– Неуклюжий придурок!

– Переросший сук.

Навощенные усы Найджела дрогнули. Затем он запрокинул назад голову и захохотал. Его смех звучал так жизнерадостно, что Селина невольно улыбнулась.

– ¿Qué está pasando, Odette?[54] – Глубокий голос оборвал эту mêlée[55], звук раскатился эхом за их спинами.

– ¡Hostia![56] – вздрогнув, воскликнула Одетта. Она вскинула сжатые в кулаки руки, готовясь защищаться. – Прекращай пытаться меня напугать, задница ты ослиная. Te dije lo que sucederá la próxima vez…[57] – Она начала тараторить так быстро, что Селина уже не могла ничего разобрать, испанские слова срывались с губ Одетты с невероятной легкостью.

Арджун и Найджел переглянулись. А затем не мешкая отправились к столу рулетки на другом конце зала.

Одетта продолжала отчитывать новоприбывшего за спиной Селины. Однако Селина не хотела оборачиваться. Ей это было не нужно, чтобы понять очевидное. Ее пульс застучал в горле, когда она ощутила его тепло. Чувство, будто ее одновременно тянет к нему и отталкивает, как магнитом с противоположными полюсами, полностью завладело ей. Точно как в самую первую ночь, когда она только прибыла в Новый Орлеан, когда перед ним расступались люди без единого сказанного вслух слова, присутствие Бастьяна было осязаемым. Что-то словно менялось в самом воздухе вокруг, как дуновение ветра.