Чемодан с миллионом - Алексей Макеев

– В котором часу вы были в ресторане?

– С девятнадцати и до позднего вечера.

– А если точнее?

– Думаю, где-то до двадцати трех. Не помню… Вернее сказать, не обратил внимания…

– К вам кто-нибудь подсаживался?

– Мужчина… Но он не имеет к вашему делу никакого отношения!

– Почему вы так уверены?

– Он повздорил с женой и решил немного расслабиться. Сначала я угощал его коньяком, а потом он сам заказал еще бутылку водки. Кончилось тем, что мне пришлось вызвать такси и отвезти его домой.

– Вы запомнили адрес?

– Чисто визуально.

– Вы довели его до квартиры или оставили на улице возле подъезда?

– Сдал, как говорится, из рук в руки! Так что никакого клофелина он мне подсыпать не мог. Я не только с ним намучился, но в придачу разбил стекло на своих швейцарских часах.

– Как это случилось?

– Не знаю. Заметил уже утром, когда решил принять холодный душ и снял их с руки.

– У того мужчины, который подсел за ваш столик, а потом до потери сознания распивал спиртные напитки, случайно, не было густой черной бороды?

– Это был гладко выбритый человек с небольшой залысиной на голове.

– Поймите правильно, Михаил Николаевич, мне важно знать каждую мелочь. Я почему-то склонен вам верить.

– До скорой встречи, Валерий Палыч! Приду, как договорились… – сказал я и решительно отключил мобильник.

Открыв дверь подъезда, я окунулся в настоящее зимнее царство. Кругом лежал чистый рыхлый снег, но я не сомневался, что он еще растает и повсюду вновь расползется осенняя слякоть.

Постоянно думая об Оксане Шуваловой, я часто ловил себя на том, что мои мысли то и дело возвращаются к ее загадочной, нелепой и неестественной смерти. Слишком многое там было неясным и запутанным. Не знаю, в который раз, но я вновь поклялся разобраться в этой скорбной истории и как следует наказать виновных.

Проходя возле универмага «Детский мир», я невольно пожалел, что не вышел из троллейбуса чуть раньше, хотя бы на одну остановку. Несколько молодых парней поочередно пытались выяснить, не покупаю ли я валюту, причем делали это так цинично и абсолютно спокойно, что меня даже начала бесить их наглая бесцеремонность.

Впрочем, отсутствие наручных часов угнетало меня гораздо сильнее, чем валютчики, надоедающие каждому прохожему беспечной назойливостью.

– Вам механические или кварцевые? – спросила продавец часового отдела, незамедлительно приняв от меня тысячу рублей в мелких купюрах.

– Мне безразлично! – равнодушно ответил я. – У меня есть отличные импортные часы, но они требуют небольшого ремонта. Разбилось стекло. Дайте какие-нибудь попроще. Лучше кварцевые. Не люблю возиться с подзаводом. Можете не выбирать, они мне нужны только на временное пользование.

– В нашей жизни нет ничего более постоянного, чем временное! – услышал я в ответ. – Берите сразу такие часы, которые вам понравятся, а то потом пожалеете.

Она услужливо улыбнулась и была чересчур любезна, предъявляя весь товар, который был у нее в наличии. Хотя подобные женщины не были в моем вкусе, я решил оставить ей чаевые.

– Мне действительно безразлично, какие часы вы мне продадите, – настойчиво повторил я.

– Тогда возьмите вот эти, с темным циферблатом, на батарейке…

– Давайте! – согласился я. – Сколько с меня?

– Семьсот восемьдесят четыре рубля.

Она посмотрела таким взглядом, словно предложила что-то чересчур дорогостоящее.

– Если не трудно, поставьте, пожалуйста, точное время, – попросил я. – Буду весьма признателен…

– Да, да… Разумеется! Сейчас десять тридцать семь…

Нельзя сказать, чтобы она была совсем невзрачной, но в ней было что-то отталкивающее: наводящее тоску и невольно вызывающее сострадание. Я почему-то сразу решил, что она не замужем и воспитывает как минимум троих вечно голодных ребятишек.

Более пристально посмотрев на часы, я вежливо извинился и вернул их обратно.

– Вы были абсолютно правы, когда говорили, что нет ничего более постоянного, чем временное… – виновато произнес я. – Если можно, то замените мне эти дешевые часы на те, которые дороже и посолидней.

Ей не понравилось, что я начал привередничать.

– Приличные часы нужно выбирать в специализированном магазине, – сказала она ироничным тоном.

– Такие мне сейчас ни к чему. Выберите самые лучшие из того, что у вас есть в наличии.

– Тогда вам придется доплатить еще пятьсот рублей.

Я не задумываясь выложил на прилавок вторую тысячу и, получив другие часы, не стал ждать сдачу.

Буквально через пять минут я уже входил в кабинет следственного отдела. Как и предполагал, Токарев был сравнительно молодым человеком лет двадцати шести, невысокого роста, но широкоплечий. Скорее всего, занимался культуризмом или же просто увлекался гантелями. Насколько я смог определить еще по телефонному разговору, профессионального опыта у него было не слишком много, но зато он явно был напористым. Я не сомневался, что со временем он сделает превосходную карьеру, если, конечно, кто-нибудь из уголовников выстрелом из пистолета не поставит точку в его личном деле.

Мы официально представились друг другу, и Токарев сразу разложил на рабочем столе несколько фотографий, на которых крупным планом и в цветном изображении был запечатлен изуродованный труп какого-то бродяги.

Я хладнокровно на них посмотрел и с откровенным безразличием отложил в сторону.

– Вы знали этого несчастного бедолагу? – спросил Валерий Павлович.

– Никогда в жизни с ним не встречался.

– Вы уверены?

– Да.

– Вас не смущают эти снимки?

– Нет.

– Могу ли я узнать, почему?

– Вы же сами напомнили мне о том, что я бывший боевой офицер!

– Ах да… – Он прищурил свои карие глаза и, немного помолчав, добавил: – У вас боевые награды…

– Я не кричу об этом на каждом углу, но тем не менее это правда…

– Может быть, вы его не узнаете? Посмотрите, пожалуйста, внимательнее. Вы же сами сказали, что заказывали коньяк…

Он хитро прищурился, при этом в его глазах блеснули два лукавых лучика.

– Никогда не был знаком и никогда не видел этого человека! – несдержанно вспылил я.

У меня пересохло в горле, и я попросил стакан воды.

– Кто еще, кроме вас, находился в подвале? – настойчиво поинтересовался Токарев.

Я нахмурился и окинул следователя уничижительным взглядом.