Волшебный вкус любви - Ната Лакомка

— Вряд ли она пойдет в суд жаловаться, — ответил он с холодной насмешкой. — Что касается тебя. Будешь работать ротиссёром. Испытательный срок — два месяца. И впредь, если придумаешь что-то новое, сначала покажи Петару, а он решит — показывать твое блюдо мне или нет. И тогда уже я решу, включить твое блюдо в меню или нет. Поняла?

— Да, — ответила я быстро.

— Иначе лишишься рубашки, — напомнил Богосавец.

— Да, шеф. Можно идти?

Он кивнул, и я почти побежала к выходу, но у порога меня остановил голос Богосавеца:

— Зачем ты добавила барбарис? Как тебе такое в голову пришло?

Я уже держалась за дверную ручку, но, услышав вопрос, остановилась. Я оглянулась не сразу, собираясь с мыслями, а когда повернулась, прижимаясь спиной к двери, шеф уже стоял возле стола, засунув руки в карманы, и почти вколачивал меня взглядом в пол с высоты своего жирафьего роста.

— Когда попробовала мясо, — начала объяснять я, впервые осознавая, зачем я и в самом деле изменила рецепт во время запарки на рабочем месте, — поняла, что оно очень сладкое. Эта телятина была сладковатой… Думаю, тут дело в том, что она была недостаточно выдержанной. Мясо немного водянистое, не хватало кислинки. Она просто просилась туда — кислинка. А лимоны были недостаточно кислые. С ними что-то не так, с этими лимонами. Они похожи на лимон Мейера[3], хотя шкурка толстая. Они слишком сладкие. Они не дали бы такую кислоту, как надо для вашего блюда. Я пробовала мясо по-грузински раньше и сегодня вкус сильно отличался…

— Как ты определила, что мясо и лимоны сластят? — требовательно спросил Богсавец.

Я смутилась, но ответила:

— Я все пробую, шеф. Это привычка… Простите, но я не могу готовить без дегустации. Я пробую совсем по чуть-чуть и…

— Иди, — коротко сказал Богосавец. — Надеюсь, объяснил доходчиво. Ты всё уяснила.

— Да, шеф, — согласилась я и выскочила из кабинета.

С чего я решила, что ему интересны мои соображения по поводу телятины и лимонов?! Я спустилась по лестнице, как во сне. Ротиссёр в «Белой рубашке»! Вот это везение! Но я тут же спохватилась, что радуюсь, когда у других горе. Остаться без работы беременной… Я вдруг сообразила, что у меня нет телефонного номера Елены, чтобы позвонить ей. С другой стороны — нужны ли ей мои соболезнования?..

Я утешала себя, что в увольнении Елены и Милана нет моей вины, но совесть все равно грызла. В кухне и подсобке было уже пусто, и мне не с кем было обсудить то, что произошло. Я бестолково потопталась там и пошла в комнату отдыха, чтобы принять душ и переодеться.

Немного полежав, чтобы дать отдых ногам, которые так и гудели, я решила спуститься, чтобы поесть. За всеми этими волнениями я совсем забыла, что перехватила только пару бутербродов на перерыве.

Можно заварить горячего чаю, бросить в кружку дольку лимона и сделать потрясающий бутерброд с ломтиком малосольной семги, полив рыбу лимонным соком и посыпав укропом. Свои продукты я хранила в общем холодильнике, в подсобке, но когда открыла двери кухни, забыла и о чае, и о бутерброде.

У плиты стоял Богосавец и… готовил. Шипела пароварка, шумел блендер, а сам шеф с сосредоточенным видом помешивал в кастрюльке-ковшике соус.

— А, пришла? — спросил Богосавец, снимая соус с огня и процеживая сквозь сито в соусник. — Даже звать не пришлось. У тебя телепатические антенки, что ли?

Он достал из пароварки что-то нежное и белое, как крем. Два белоснежных комочка влажно поблескивали и заколыхались, когда Богосавец выложил их на блюдо и поставил на стол, расстелив салфетку.

Потеряв дар речи, я наблюдала, как он достал филе палтуса, тоже приготовленное на пару, полил его соусом, гарнировал салатом и кусочками огурцов, а потом выключил блендер, налил в высокий бокал коктейль чудесного кремового цвета и бросил в него пару разрезанных пополам зеленых виноградин.

— Что стоишь, как бедная родственница? — спросил Богосавец, раскладывая столовые приборы. — Подтаскивай стул, садись. Ужин как раз готов.

Приглашение к ужину произвело впечатление. Я не сдвинулась с места, потому что все это выглядело странно. Ужин — не дегустация нового блюда. Ужин вдвоем — это что-то интимное, даже романтическое… Богосавеца потянуло на романтику? Это после того, как сегодня он уволил су-шефа — свою правую руку, и прекрасного повара? И чуть не уволил меня?..

— Спасибо, — сказала я сдержанно, — но не хочу вам мешать.

— Ты и не помешаешь, — заверил он меня. — Я приготовил все именно для тебя. Рыба на пару, паровые булочки, молочный коктейль — все очень свежее и гораздо полезнее бутербродов с семгой.

Он и в самом деле сервировал стол для одного.

Готовил специально для меня?! Но зачем?

Я невольно посмотрела на рыбу и покачала головой:

— Вы смеетесь надо мной, что ли? Палтус в вашем ресторане стоит пять тысяч за кусочек размером в половину ладони. Мне зарплаты не хватит.

— Я угощаю, — спокойно сказал шеф и улыбнулся.

Ох уж эта улыбка!

Мне захотелось спрятать лицо в ладони и немного посмеяться, как молоденькой дурочке, на которую посмотрел любимый артист. Сразу столько глупых мыслей появилось в голове, что лучше было бы броситься в бегство. Спасаться, как Красной Шапочке от хитрого серого волка.

Но Богосавец умел убеждать, и уже через минуту я сидела за столом, пробуя мягкий, пористый паровой хлеб и рыбу.

— Немного недосолено, — сказала я. — Передайте соль, пожалуйста.

— Ни в коем случае! — сказал Богосавец тоном строгого учителя. — Никакой соли, Даша. С этого дня прекрати есть соленое и острое. У тебя разгрузочная неделя. Только паровые блюда, зеленый чай, вода с лимоном, минимум пряностей, яблоки с нейтральным вкусом. Я сам буду тебе готовить.

Если бы сейчас принц Уэльский сделал мне предложение руки, сердца и титула, я удивилась бы меньше.

— Что, простите? — пробормотала я, едва не уронив вилку. — Готовить для меня?..

Богосавец стоял по ту сторону стола и вдруг наклонился, поставив локти на столешницу. Теперь лицо шефа было на одном уровне с моим лицом. Я ощутила легкое головокружение, глядя в светлые серые глаза, все-таки уронила вилку и едва заметила это.

— Но… зачем?..

— Затем, — сказал Богосавец, глядя на меня почти ласково, — что кошачий язычок надо беречь.

— Кошачий язычок? — переспросила я недоуменно.

— Именно, — шеф говорил доверительно, и придвинул ко мне блюдце с булочками, что придало нашему разговору еще больше интимности. — У тебя прекрасный и чувствительный язычок, Иванова Даша. Очень хорошая мелочь в профессии повара, знаешь ли. И мы постараемся улучшить навык этого язычка по максимуму. Отнесись к этому, как к эксперименту. А теперь ешь, пока не остыло.