Клуб юных вдов - Александра Коутс

– Сожалею, – машинально говорю я.

– Ничего ты не сожалеешь, – кричит Колин, в его глазах горит огонь азарта.

Я отступаю на шаг, чувствуя, как каменеют мышцы лица, как растет в груди напряжение. Колин подается вперед, чтобы нанести мне еще один удар, на этот раз в ребра.

– Ага! Уже лучше! – заявляет Энтони. – А теперь кросс. Вы должны отвести доминирующую руку назад, и, когда будете готовы, нанести удар своему противнику, где бы он – или она – ни находился. Понятно?

Колин пляшет вокруг меня, у него на лбу поблескивают бусинки пота. Он делает насколько джабов, но я уклоняюсь, стараясь сохранить между нами безопасную дистанцию.

– Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? – шепчет он, выпрямляясь и нависая надо мной. – Я серьезно. Сколько еще ты собираешься продолжать в таком духе?

– Что продолжать? – цежу я между рваными вдохами.

– Колин! Ты первый, – говорит Энтони. – Нужно просто почувствовать движение. Можно даже без контакта. Просто поработай над дугой.

Колин кивает, несколько раз пружинисто подпрыгивает и дальней рукой наносит прямой удар. Вижу, как его перчатка режет воздух прямо передо мной, и инстинктивно отскакиваю. И выдыхаю – я даже не заметила, как затаила дыхание, набрав полные легкие. Я всем телом ощущаю бьющийся пульс: и в груди, и в венах на шее, и на лбу, и даже в кончиках пальцев, упрятанных в теплый кокон перчатки.

– …Свою маленькую игру, – продолжает Колин, возвышаясь надо мной. Он так близко, что я чувствую его запах – смесь геля для душа, шампуня и свежего пота. – Зря теряешь время.

Я опускаю руки.

– Чье время? – закипаю я. – И с каких это пор ты стал экспертом? Последнее собрание ты проспал!

Колин пользуется возможностью и наносит удар, его дальняя рука описывает четкую и правильную дугу и врезается мне в плечо. Мне не больно, но вот впечатление у меня такое, что он добивался как раз обратного.

– Отлично, Колин! – хвалит его Энтони, а группа вопит и хлопает.

Растерянная, я сдвигаюсь ближе к канатам.

– Итак, Тэм, – говорит Энтони, – теперь твоя очередь. Вот что главное. Брюшной пресс напряжен, плечи расслаблены. Рука должна стать твоим продолжением.

Голос Энтони превращается в глухое жужжание где-то в затылке. Все, что я слышу, – это биение моего сердца и свист воздуха, вырывающегося из моих легких. Мой мозг анализирует недавний диалог, и я сосредоточиваюсь на остром покалывании между ребер – теперь оно сопровождает каждый вдох.

Колин устремляется ко мне, выглядывая из-за выставленных перед собой перчаток.

– Я хотя бы честен, – говорит он. – Что ты за человек, если мошенничаешь на лечении?

Он слегка опускает перчатки, и я вижу на его лице понимающую ухмылку.

Мои глаза превращаются в щелочки, я стискиваю зубы, подбираюсь и всем своим телом подаюсь вперед, сопровождая бросок гортанным, рвущимся из темных и потаенных глубин стоном. Мой кулак впечатывается в мягкую щеку Колина, но по инерции скользит дальше и задевает переносицу. Раздается треск, негромкий, больше похожий на хруст тающего льда на поверхности водоема. Колин вопит, я опускаю руки и не верю своим глазам. Жирные капли крови падают на чистый ворот его трикотажной кутки. Энтони уже спешит к нему с полотенцем.

– Боже! – кричит Колин.

Меня тошнит. Я пячусь к углу ринга, в ушах будто бьют барабаны. Я боюсь поднять голову, мне страшно, что кто-нибудь вглядится в меня и все увидит. И поймет. Поймет то, что я поняла, только когда стало поздно. Это была не случайность.

Я действительно хотела причинить боль.

Вечером Джулиет готовит мои любимые блюда, фалафель и огуречный салат, но я к ним едва притрагиваюсь. У меня ноют руки и плечи, и стоит мне закрыть глаза, как я вижу ошарашенное лицо Колина, упершегося спиной в канаты. Он почти сразу ушел, а я сидела в углу и наблюдала, как остальные члены группы по очереди осторожно выходят на ринг. Атмосфера стала какой-то поганой. Мне казалось, будто все смотрят на меня и ждут, когда я совершу новое безумство. Время до половины восьмого тянулось ужасно медленно.

После ужина я устраиваюсь на кровати с ноутбуком. Проверяю почту и обнаруживаю, что наконец-то ответил организатор фестиваля. Он получил демо-ролик, который я отправила ему на прошлой неделе, и включил группу в число участников, втиснув ее в окно на пять вечера в воскресенье, на одной из малых сцен. Я тут же звоню Юджину, сообщаю ему хорошую новость и принимаюсь за подготовку к путешествию.

Сначала я бронирую для нас билеты на паром. Мы берем рабочий фургон отца Росса, – мы помещаемся в него всей командой, но это означает, что за машину нужно платить дополнительно. Я покупаю билеты, пользуясь своей «чрезвычайной» кредиткой, – папе объясню все потом, – и принимаюсь планировать обратный маршрут, но тут соображаю, что нам придется переночевать в городе. Мы никак не успеваем к последнему парому.

Легко нахожу для нас два номера в дешевом мотеле рядом с клубом, где будет концерт, и тороплюсь снова ввести данные карты, пока не передумала. Ребята обычно быстро возвращают мне деньги, остается только контролировать расходы. Я начинаю рисовать таблицу на пустой страничке в конце папки и вычерчиваю два столбца. Мозг работает быстро, пальцы едва поспевают за ним. Я очень давно не занималась организационными вопросами и в глубине души беспокоилась, не забыла ли я, как это делается. А еще я не знала, каково будет организовывать гастроли группы из своей детской спальни, без Ноя, который раньше проверял и перепроверял каждое мое действие. Выясняется, что я чувствую себя как рыба в воде, будто примеряю любимые старые джинсы и понимаю, что влезаю в них без проблем.

На тумбочке звонит телефон, и я тянусь за ним, продолжая в уме подсчитывать суммы. На экране бостонский номер, незнакомый. Я решаю, что звонят по поводу фестиваля, и отвечаю «директорским» тоном.

– Тэмсен Бэрд, – говорю я, зажимая телефон между плечом и щекой.

– Колин Корвин, – слышится на другом конце знакомый бесцеремонный голос.

Папка выпадает у меня из рук, и я выпрямляюсь.

– Колин? – Я бросаю взгляд на часы на стене – без трех минут десять. – Откуда у тебя мой телефон?

Долгая тишина, наполненная помехами, затем пиканье, будто в машине оставили дверцу открытой при работающем двигателе.

– Провел небольшое расследование, – говорит Колин. – Сказал Банни, что беспокоюсь за тебя, хочу проведать.

Я закатываю глаза и в сердцах захлопываю папку.

– Теперь я знаю, какова ее позиция в отношении личных данных, – бормочу я.

Колин смеется.

– Я уверен, что она чувствует себя виноватой передо мной, – поясняет он. – Разбитый нос и все такое.

Я делаю глубокий вздох и встаю перед высоким, в полный рост, зеркалом на двери. Мои волосы отросли ниже плеч, они, как и каждую зиму, приобрели безжизненный цвет грязной воды в раковине.