Здесь вам не равнина... - Алим Тыналин

Снял «кошки» и легкой трусцой помчался по дороге. Мне уже надоело размеренно идти вперед.

Сети был залит солнцем. Одноэтажные домики, во двориках хлопочут люди. Лают собаки. На скамеечке перед забором сидели старики в тулупах. Молча наблюдали за мной. На заборе сидели коты.

А где же ребята? Ага, вон там какая-то группа людей. Мне кажется или они отошли вглубь селения? Пришлось пробежать дальше от места старта вглубь Сети.

Но вместо ребят я встретил Гущева. В сопровождении инструкторов Крылова и Гермонова Вадима. Того самого, в присутствии которого и состоялся этот исторический спор. И еще один тип, низкорослый, со сморщенным лицом, похож на гномика. С рюкзаком Абалакова за спиной.

Лица у всех хмурые. Впрочем, у начальника альплагеря всегда такое лицо. Инструкторы мрачные. Незнакомый тип смотрел на меня бесстрастно. Гущев же смотрел на меня, как солдат на клопа.

— Ну, и как это понимать, Сохатый? — спросил он.

Я пожал плечами.

— Физкультпривет, товарищ Борис Юрьевич. Я спустился с Катын-тау. Небольшой забег устроил.

Гущев потер подбородок. Вроде бы задумчиво, но я видел, что он зол.

— Ты, Сохатый, как заноза в заднице. Как ржавый карабин, как потертая веревка. Всегда можешь подвести. Ты понимаешь, что ты натворил?

Я покачал головой и предпочел промолчать.

— Учебный процесс сорван! — заорал Гущев, перестав сдерживаться. — Самовольно полез на скалы. Рисковал жизнью сам, подставил товарищей. Кто там полез на вершину, чтобы зафиксировать твои результаты?

Я молчал. Потом решил, что отмолчаться не удастся.

— Не помню. Это не наши ребята. Какие-то местные жители.

Гущев упер кулаки в объемные бока.

— Ты что, Сохатый, считаешь себя незаменимым? Какой бы ты не был талантливый, мы не собираемся считаться с твоими выходками. Мало того, что ты без разрешения вышел на маршрут, так еще и один отправился! Запомни, один в поле не воин! В альпинизме, как нигде, важна взаимовыручка, коллективная работа, поддержка! Одиночки здесь ни к чему.

Теперь я молчал, потому что чаша терпения у начальника переполнилась. Мне грозит отправка вниз, как я понял. Ладно, к черту. Если отправят вон из лагеря, переживу. Не на одном Ошхамахо свет клином сошелся.

— Но больше всего меня возмущает, что ты без колебаний подвел товарищей под наказание. И рисковал их жизнями на неразрешенном маршруте. Тебе не место среди советских альпинистов, Сохатый! И я это тебе докажу в самом скором времени!

Спасибо на добром слове. Я угрюмо молчал, а Гущев тоже на мгновение заткнулся. Тогда невысокий морщинистый спутник воспользовался заминкой и спросил:

— А за сколько ты прошел маршрут?

Я думал, что Гущев возмутится, но начальник лагеря только покосился на смутьяна. Но ничего не ответил и промолчал.

Глянув на часы, я ответил:

— Где-то четыре часа. С гаком. Небольшим.

Гущев и инструкторы недоверчиво уставились на меня. А этот, гномик, удивился:

— Да ладно. Ты на крыльях влетел, что ли?

Я пожал плечами. Мол, думайте, что хотите.

— Надо получить подтверждение от ребят с вершины, — сказал гномик Гущеву. — Если это так, этот ваш Лось и в самом деле двужильный.

Начальник альплагеря насупился еще больше.

— Он нарушил все правила и будет наказан.

И указал мне назад.

— Давай, топай отсюда в лагерь.

Делать нечего. Я ушел. Через пару улиц я встретил Крылова и Катю. Они прятались за деревьями, растущими на берегу речки. Увидели меня и подбежали.

— Ты что, уже вернулся? — удивленно спросил Крылов и посмотрел на хронометр. — Очень бодро, очень. Я фиксирую твое время. Результаты поразительные. Если ты, конечно, и вправду поднялся на вершину. Или не смог и вернулся обратно?

Он задал вопрос с легкой надеждой. Но я тут же уничтожил ее:

— Поднялся. И видел там Тимофеева и Гаврилина. Они тоже спускаются…

— А Гущева видел? — перебила меня Катя и взяла за руку теплой ладошкой. — Ты не замерз по дороге? Пить хочешь?

— Да точно, тебя Гущев искал, — подтвердил Крылов. — Злой, как тысяча дьяволят. Узнал про восхождение, наорал на нас. Разогнал всех, отправил в лагерь. Ты его видел?

Я кивнул.

— Да, он хотел меня отправить из лагеря в город. Только там какой-то тип маленький был, он вроде за меня заступился.

Крылов усмехнулся.

— Какой-то тип? Ну ты даешь! Это же Вайнов Александр Владимирович, легенда! Один из лучших наших альпинистов. Мирового уровня. Он чуть было на Джомолунгму с китайцами не пошел.

Ого, это другое дело. Но что-то я не помнил такого крупного альпиниста. Это что же, немножко другая реальность? Ну ладно, хорошо, что я привлек внимание крупной рыбы.

— Ладно, пошли обратно в лагерь, — сказал Крылов. — Мы тебя только ждали. Пока нас Гущев не заметил.

Мы не стали возвращаться в центр Сети. Отправились вдоль русла реки к окраине. Оттуда поспешили в лагерь.

Часа в четыре дня, усталый и грязный, я смог войти в свой кемпинг, где мы обитали с Толиком и еще двумя парнями. Мой приятель как раз лежал на кровати после полдника и дремал.

— Эге, вот и он, наш великий восходитель, — усмехнулся Толя. — Куда запропастился? Как сходил? Гущев весь лагерь на уши поднял, когда узнал, что ты ушел на гору.

Я бросил палки и рюкзак на пол. Устало завалился на кровать. Стянул с себя ботинки, штурмовку.

Все, отстаньте от меня. Теперь я буду лежать без движения. Толя что-то говорил, но я его уже не слышал.

Когда я проснулся, вокруг по-прежнему было светло. Но по-другому. Я услышал щебетание птиц. Это утро, сразу понятно.

А еще слышался храп. Я повернул голову и увидел Толю и других наших соседей. Все спали сном младенцев.

Я повернулся обратно. Решил еще поваляться, потому что вставать не хотелось. Взгляд упал на «кошки», висящие на крючке на стене.

Хорошо, что не надо мной. А то свалятся, мало не покажется. Потом я задумался. Огляделся. Обычно в прошлой жизни в палатке вокруг меня была масса вещей. Огромное количество альпинистской снаряги.

Френды, шлямбуры, крючья, закладки. Ледоступы, «кошки», мотки самых разнообразных веревок. Ледобуры, молотки, самые разные рюкзаки. Что-то мое, а что-то для продажи. Ведь помимо автозапчастей, я потихоньку приторговывал и снарягой для альпинизма.

А сейчас вокруг так мало вещей. Только ледорубы, крючья, «кошки», каски. Все простое и жесткое, без гламура и ярких расцветок. Рабочие инструменты. С такими на фото в соцсетях не покрасуешься.

—