📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаСмерть Запада - Патрик Бьюкенен

Смерть Запада - Патрик Бьюкенен

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 93
Перейти на страницу:

* * *

Вторым из упоминавшихся выше последователей Маркса был Антонио Грамши, итальянский коммунист, которого в последнее время все чаще и чаще называют крупнейшим марксистским стратегом двадцатого столетия. После марша Муссолини на Рим в 1922 году Грамши бежал в Россию. Правда, в отличие от «полезных идиотов» и «инфантильных левых» ленинского призыва — например, американского писателя Линкольна Стеффенса, заявлявшего: «Я был в будущем! Все получилось!», — Грамши не поддался иллюзиям и почти сразу заметил, что большевистский рай на земле никак не строится. Режим большевиков мог добиться повиновения граждан только через террор. И Грамши сделал разумный вывод: значит, ленинизм не смог победить. Русские не то что не приняли новую власть — они ее ненавидели. Земля, вера, семья, иконы и само понятие о «матушке-России» значили для русских куда больше, нежели международная солидарность трудящихся. Новая власть обманывала сама себя. Русские нисколько не изменились после революции. Они подчинялись лишь потому, что неповиновение означало полночный стук в дверь и пулю в спину в подвалах Лубянки. Даже свергнутый царь вызывал у народа больше сочувствия, нежели большевики с их идеями.

Грамши предположил, что причиной тому — христианские воззрения, «препятствующие» русским людям усвоить коммунистические идеалы. «Цивилизованный мир почти 2000 лет пребывал под игом христианства, — писал Грамши, — так что режим, основанный на иудео-христианских верованиях, нельзя уничтожить, не искоренив эти верования»6. Следовательно, если христианство является щитом Запада, то, чтобы покорить Запад, марксисты должны сначала его дехристианизировать.

Утративший иллюзии, напуганный Сталиным, который возглавил Россию после смерти Ленина и который не терпел независимых мыслителей, Грамши вернулся в Италию, намереваясь встать во главе итальянской компартии. Но у Муссолини были другие планы. Он арестовал Грамши и продержал того в тюрьме до 1937 года, причем заключенный едва не скончался от туберкулеза; вскоре после освобождения Грамши умер в возрасте сорока шести лет. В «Тюремных записках» присутствует план заведомо успешной марксистской революции на Западе. И поневоле складывается ощущение, что наша культурная революция делалась по «рецепту» Грамши. «На востоке, — писал он, имея в виду Россию, — государство является всем, гражданское общество находится в зачаточном состоянии…

«…на Западе же имеются надлежащие, развитые отношения между государством и гражданским обществом, поэтому, когда государство теряет силу, сразу становится видна незыблемая основа гражданского общества. Государство на Западе есть не более чем внешний ров, за которым возвышается окруженная могучими стенами крепость»7.

Вместо того чтобы захватывать власть и насаждать культурную революцию сверху, полагал Грамши, западным марксистам следует перво-наперво изменить культуру — и тогда власть сама упадет к ним в руки, как перезрелый плод. Однако смена культурного пласта потребует «упорного сражения» за овладение средствами массовой информации — газетами, журналами, кинематографом, радио, а также театрами, школами, семинариями, равно как и подчинения себе искусства. Их надлежит завоевывать постепенно, почти исподволь, и потихоньку превращать в инструменты революции. И со временем общество не только поймет, но и признает революционные идеалы.

Грамши советовал коллегам-марксистам объединяться с западными интеллектуалами, отрицающими христианство и буржуазную культуру и имеющими влияние на умы молодежи. «Все дело в культуре, глупцы!» Поскольку именно западная культура породила и подпитывает капитализм, ее необходимо «преобразовать» — и тогда общественный строй рухнет под собственным весом. На обложке бестселлера 1970 года «Озеленение Америки», этого манифеста контркультуры, его автор Чарльз Райх словно цитирует Грамши:

«Грядет революция! Она будет отличаться от всех революций прошлого. Она обратится к человеку, а не к классам, и затронет культуру, а изменение политической структуры произойдет лишь на последней стадии. Она не нуждается в насилии для своего успеха, и подавить ее насилием также не удастся. Она распространяется с удивительной скоростью, и уже наши законы, наши институты и социальная структура меняются под ее влиянием… Такова революция нового поколения!»8

Итак, рассуждения Грамши о возможности революции на Западе оказались пророческими. Ленинский режим держал мир в страхе на протяжении семидесяти лет, однако в исторической перспективе русская революция потерпела поражение — и режим рухнул, причем коммунистическая партия Ленина — Сталина фактически вернулась к истоку: она вновь превратилась в горстку политических авантюристов-конспираторов, которые за марксистской риторикой прячут претензии на абсолютную власть. Ленинский режим скончался и был похоронен без сожалений. А вот революция Грамши набирает обороты и находит себе все новых адептов.

Франкфуртская школа приходит в Америку

В 1923 году Лукач и несколько членов германской компартии основали во Франкфуртском университете Институт марксизма, смоделированный по образу и подобию Института Маркса и Энгельса в Москве. По зрелом размышлении они дали своему детищу менее вызывающее название — Институт социальных исследований. В скором времени этому институту суждено было стать известным под названием Франкфуртская школа.

В 1930 году бывший марксист и поклонник маркиза де Сада Макс Хоркхаймер стал директором института. Он также пришел к убеждению, что теория Маркса ошибочна. Пролетариат не в состоянии выполнить роль авангарда революции. Ведь западные пролетарии постепенно превращаются в средний класс, в тех самых презираемых буржуа. Они предают марксистов — которых, кстати сказать, ничуть не удивили бы волнения на Уолл-стрит в мае 1970 года, когда радикалов и студентов, протестовавших против решения администрации Никсона о вторжении в Камбоджу, побили рабочие из строительного профсоюза Пита Бреннана (последнего Никсон вскоре назначил своим советником по труду).

Под началом Хоркхаймера Франкфуртская школа принялась «переводить» марксистскую теорию в культурные термины. Старые пособия по классовой борьбе были выброшены, как ненужная рухлядь, им на смену пришли новые. Для ранних марксистов врагом был капитализм, для марксистов же новых врагом стала западная культура. Ранние марксисты видели путь к власти в насильственном свержении правящей структуры, как это произошло в Париже в 1789 году и в Санкт-Петербурге в 1917 году. Новые марксисты рассчитывали добиться своего, не прибегая к насилию, через десятилетия кропотливого труда. Победа станет возможной, лишь когда в душе западного человека не останется и малой толики христианства. А это произойдет, лишь когда новый марксизм завладеет всеми средствами массовой информации и общественными институтами. Достаточно захватить «крепость с могучими стенами» — и государство, «внешний ров», по выражению Грамши, падет без боя.

Впрочем, и ранние, и новые марксисты разделяли общий взгляд на мораль: все, что на пользу революции, — морально и этично; все, что против оной, — подлежит искоренению. Как пишет исследователь из Гудзоновского института Джон Фонте, Грамши верил:

«…в абсолютный историзм, то есть в то, что все моральные воззрения и ценности, все мерки, стандарты и сама человеческая природа есть порождения конкретных исторических эпох. Не существует абсолютных стандартов, которые были бы верны для всех людей вне пределов какого бы то ни было исторического общества; мораль — социально сконструированное понятие»9.

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 93
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?