Пленница его желаний - Анна Леманн

«Дорогие мои, мама и папа. Я вас очень люблю. Вы даже не представляете насколько. Я не смогла уехать, не попрощавшись…» — начинаю писать, но тут же комкаю.

Не то! Совершенно не то! Надо писать от сердца и то, что думаю, тогда всё получится хорошо. Возможно, коряво, но я не идеальна, чтобы писать гладко и безболезненно.

 «Мамуля, папуля, вы самое прекрасное, что было и есть в моей жизни. Я люблю вас, Лару, Яна и их очаровательных малышек. Но в моей жизни появился ещё один человек, который уверенно и настоятельно вторгся в мою жизнь. Он не такой, как вы все… Герман совершенно другой. Он редко улыбается, но делает это, лишь когда действительно счастлив. И знаете, его улыбка тёплая и необычная, потому что её нечасто можно увидеть. Её можно сравнить с восьмым чудом света.

Айдаров старший всегда серьёзен, как папа, когда решает проблемы глобальной важности и вечно хмурится. Но это, возможно, маска, как и я папулей. Ведь для нас с мамой, ты, пап, самый-самый весёлый, добрый и любимый человечек.

Я не знаю Германа Айдарова настоящего, но у меня есть время узнать его и понять сделала я ошибку или нет, уехав с ним.

Вы никогда не одобрили бы этого, ведь желаете мне самого лучшего, а господин Айдаров точно не самый лучший человек на этом свете… Для вас он то самое чудовище. Только человек не выбирает свою судьбу. Люди вокруг сделали его таким. Да, возможно, я совершаю сейчас ошибку, уезжая с ним, но так я знаю, что все остальные будут счастливы. А Герман… он точно не чудовище… наверно… и ничего такого, что я не смогу выдержать не сделает. Отныне он часть моей новой жизни и вам придётся свыкнуться.

Люблю. Целую. Обнимаю. Каждого из вас.

Я вам обязательно буду звонить!»

— Готово, — шепчу Айдарову, вытирая слёзы, накопившиеся за время написания моего мини-послания.

— Оставь его на столе, — говорит мужчина, положив руку мне на плечо. – Чтобы они его точно заметили.

— Вы не будете читать? – удивлённо спрашиваю, уверенная в том, что он попробует убедиться не писала ли я ничего о Ларе, шантаже или о чём-нибудь другом.

— Зачем? Уверен, что ты ничего лишнего не написала, а читать личные записки чужих людей не в моём стиле, — произносит мужчина и, взяв письмо из моих рук, лично несёт на стол отца, оставляя там.

— Спасибо, — тихо произношу, точнее шевелю губами.

— За что? – спрашивает он и, легко взяв меня за руку, выводит из дома.

Я не сопротивляюсь. Какой смысл? Каков шанс того, что меня спасут? Никакого! Моя судьба предрешена. И даже если сейчас появятся родители, я уеду с Германом, потому что когда наш самолёт приземлится в другой страны, моя сестра окажется в безопасности.

— Что дали мне попрощаться с родными. Пусть даже не услышав их голос, — проговариваю безжизненным голосом.

— Мила, я… — начинает он, остановившись и закрыв глаза, но затем передумав, резко открывает глаза, произнеся: — Стоит поспешить.

— А зачем мне новые документы? – спрашиваю мужчину, когда под сопровождением охраны, а также людей Айдарова мы доходим до чёрной машины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Старые недействительны, — отвечает мне, открыв дверь, пока другие мужчины вокруг меня создали кольцо.

Наверно, чтобы не сбежала.

Только я не сбегу.

— Почему? – задаю вопрос, слегка нахмурившись и садясь в машину. Айдаров тут же закрывает дверь с моей стороны и обойдя машину, садится с другой стороны рядом со мной.

— После замужества фамилия меняется, следовательно, документы со старой фамилией аннулируются, — наконец заговаривает он.

— Замужества? – удивлённо восклицаю. – Но я не…

— Да, ты уже пару часов, как Айдарова Мила Прохоровна, моя жена, — обескураживает меня мужчина, смотря прямо перед собой и улыбаясь при этом, как будто выиграл джекпот.

— А где другие люди? – спрашиваю Германа, входя в самолёт.

Этот самолёт отличался от предыдущих, на которых я летала раньше. Он был слегка меньше и с нами, кроме охраны, не было ни одного человека. Салон самолёта тоже был иной всего парочка кресел и столик. Здесь всё было как в самых роскошных фильмах о миллионерах. Нет, вы не думайте, я жила небедно, но просто на частном самолёте я не летала и даже не думала, что когда-либо увижу своими глазами.

Охрана тут же расположилась на кресла с правой стороны, где не было столика, оставив нам с господином Айдаровым, левые сидения, отделанные белой кожей.

— Это частный самолёт, и мы здесь единственные пассажиры, — спокойно подтвердил мои предположения Герман, который уже успел успокоиться. Он около часа ходил по аэропорту и рычал на всех, потому что люди, которые должны были привезти мне новые документы, опаздывали. Мужчина чуть ли не на месте их собирался казнить, когда они всё же явились и лишь охрана напомнила о рейсе.

Но меня впервые не волновали чужие проблемы. Я всё никак не могла осознать тот факт, что уезжаю. Вдобавок без моего ведома я стала чужой женой. Всё это казалось нереальным. Глубоко в душе я верила, что стоит закрыть глаза и этот кошмарный сон закончится. Я дома, просыпаюсь в комнате, где проводила большую часть времени. Счастливая, радостная и, главное, со своей семьёй.

Но всё, к сожалению, было реально. Я в самолёте, увозящем меня от родных. Лара в руках Айдарова, а папа с мамой, наверное, места себе не находят.

— Где я могу сесть? – спрашиваю Германа, наблюдая за тем как мужчина садится в одной из кресел по левую сторону.

— Где захочешь, — равнодушно кидает. - Но предпочтительнее рядом со мной, — добавляет, показав рукой на соседнее место.

— Я сяду здесь! — оповещаю, садясь напротив мужчины.

— Как хочешь. В хвосте самолёта есть комната. Когда устанешь, можешь отдохнуть там.

— Спасибо, — на автомате произношу и отворачиваюсь к окну.

Герман какое-то время внимательно изучает меня, пока я стараюсь смотреть в окно и не плакать. Поняв, что я не собираюсь сдаваться и как-либо с ним говорить, он встаёт и уходит, но затем возвращается с книгой, сев на своё предыдущее место. Последний раз взглянув на меня, открыл её и принялся читать.