Заповедник - Владимир Величко

Ночью все, кроме Дока, дрыхли, как говорится, без задних ног. Мысли о пережитом не давали Доку уснуть как следует, да и тревога о будущем не способствовала сну. А вот Дед, на удивление, спал как убитый, и впервые он довольно громко храпел всю ночь и даже после того, как все поднялись и на цыпочках вышли, продолжил свои сонные рулады. Утро было туманным и довольно холодным. Туман то клубами наплывал на поляну, то такими же могучими комьями поднимался вверх. Когда вскипятили чай, появился Дед. Остановившись на крылечке, он потянулся так, что захрустели косточки, и со словами:

— Эх, старость не радость! — бойкой трусцой побежал на ручей, умываться.

— Как же, старость! Знаешь как он по тропе пер вчера? Мы едва угнались за ним. Причем, когда пришли сюда, Дед был свеж и спокоен, даже дыхание не сбил, а вот… Текс весь в мыле был. Легкие чуть сами из груди у него не выскакивали.

— Лучше бы на себя посмотрел, — огрызнулся тот. — Прикинь, — сказал он, обращаясь к Доку, — у этого морячилы аж ноги заплетались. Уже на поляне он чуть-чуть не упал!

— А что тут удивительного? Не каждый день по 15 км за неполный час пробегаем.

Позавтракали в тишине — Дед за эти месяцы приучил их придерживаться старого правила: «Когда я ем, я глух и нем». Текс поначалу высмеивал это, но быстро убедился, что еда в молчании и даже без всяких ограничений не позволяет съедать лишнего, и человек не толстеет.

— А потом, — говорил Дед, — я научу вас, как надо каждый кусочек еды сопровождать думкой. Мысль — как идет кусочек, куда ложится, и кое-что другое. Тогда вообще все ваши пуза исчезнут, а мышцы укрепятся. А то лопаете чашками, балаболите, вот еда и не впрок.

Позавтракав, Дед сказал:

— А теперь, други, давайте обсудим, как вам вернуться. Я всю ночь продумал об этом.

— Ага, продумал, — дружно засмеялись Текс с Кэпом. — Ты же спал и так храпел, что я за избу боялся, как бы не рассыпалась.

Дед, не обращая внимания на эти подковырки, невозмутимо продолжил:

— А план таков: за сегодня-завтра лечим его руку, — он кивнул в сторону Дока, — и, собравшись, идем в…

— …Трущобы?! — воскликнул Текс.

— Цыц, недоросль, помалкивай и слушай, что старшие говорят. Сначала мы пойдем в Дивные Горы. Это поселение на берегу Большой реки — там когда-то реку запружать собирались. Живут в том Городке рыбаки, и живут они неплохо, но вот беда — нет у них толкового лекаря, то есть там его вообще нет. Они искусные рыболовы и почти все за лечение больных отдают в Трущобы. А мы придем, и он, — дедушка ткнул рукой в сторону Дока, — вылечит их. Не сразу, конечно, а до весны мы там проживем. Когда слух про лекаря дойдет до Трущоб, вот тогда вы туда и явитесь. Док — в белых одеждах и двое с ним. Никто не посмеет тронуть Белого. Два его помощника тоже неприкасаемы. Поняли, други мои? — И Дед, оглядев сидящих за столом, удовлетворенно пробормотал: — Значит, поняли! — и тут же оглянулся в сторону тропы. Остальные — кто быстро, кто помедленнее — посмотрели туда же. У камня, что высился в начале тропы, стоял Хозяин. Его большущие миндалевидные глаза были неподвижны, и весь он казался не живым существом, а статуей. Сидевшие за столом не менее минуты смотрели на него, а потом он отстранился от камня и… они даже не заметили, как он оказался рядом. Только Док видел, как шел хозяин, да и то иной раз его взгляд запаздывал и не успевал за скоростью его перемещения.

— Еще не научился настраивать мозг на одинаковую скорость, но молодец, неплохо, — эти слова Хозяина прозвучали в голове Дока совершенно по-человечески, даже с интонациями. А Кэп с Тексом недоуменно смотрели то на Хозяина, то на Дока.

— Что он сказал? Ведь он что-то сказал? — Однако вопрос остался без ответа, потому что Хозяин снова заговорил, обращаясь и к Деду, и к Доку:

— Твое решение правильное. Идите и делайте. Твоя забота, — он повернул голову и глянул прямо в глаза Дока, — доставить вашего изгоя — он добровольный изгой и сам плохо кончит, он узурпатор — ведь так вы называете подобных людей?

— Да, — вслух ответил Док, — примерно так.

— Что да?! Что так?! — хором вскричали Текс с Кэпом.

— Потом, — отмахнулся Док.

— …он кончит плохо. Его убьют. Чтобы спастись, он откроет ворота в мир, где еще хуже, чем тут. Здешний мир идет на поправку — хоть медленно, но идет, — а честолюбие вашего друга может погубить его. Теперь внимай, и поймешь многое из того, что тебе понадобится для этого. — Протянув руки, Хозяин положил их на голову Дока, после чего замер. Так он сидел три минуты. Затем встал и, не сказав ни слова, даже не сделав прощального жеста, исчез. Будто его и не было! И никто не увидел, в какую сторону он ушел. Только Док рассмотрел, что Хозяин подался не в сторону камня и не в сторону тропы, а просто в тайгу. И когда он уже скрылся за деревьями, Док услышал его мысленные слова:

— Я пойду с вами… до реки. Лишним не будет, — и это прозвучало так по-человечески, с такими заботливыми интонациями, что Док впервые тоже мысленно его спросил:

— А почему бы тебе не пойти с нами и дальше? И почему ты сам не пойдешь и не возьмешь Пришельца Монти и не принесешь его в Камень?

— Я не могу. Я могу только до реки…

— Почему? — на этот раз вслух пробормотал Док, но ответа не услышал.

— Что — почему? — недоуменно спросил Кэп.

— Это он с Хозяином говорил, — пояснил Дед, — и даже я не все уловил. Молодец, паря. Я, помнится, только через год смог его мысли слышать, а ты… вона оно че. Далеко пойдешь, если милиция не остановит, — уважительно пробормотал Дед, — и все рассмеялись.

— Он сказал, что пойдет с нами до Реки…

— Вона как! Теперь я верю в то, что нам удастся все сделать так, как надо! Хозяин… Надо же. Видать, его Начальник науськал вам помочь.

— Какой такой начальник? — поинтересовался Кэп. — Чего-то я погляжу, начальников тут, как собак нерезаных, только кто они и где они?

— Противная поговорка, — поморщился Дед. — Собак нельзя резать! — и, чуть помолчав, продолжил:

— В нашем камне живет… живет тот, кого вы видели. Я не знаю, какого он роду-племени, но мнится мне, что пришел он к нам из старины глубокой. Настолько глубокой, что и представить трудно. И его за какие-то грехи-провинности сослали в наш поломанный мир и наградили вечной жизнью.

— Это кто же мог такого могучего укротить и наказать? — спросил Текс. — Да он сам всех размажет…

Дед со скользом дал Тексу подзатыльник и хмуро изрек:

— Только глупый думает, что он самый сильный. Чем человек сильнее, чем больше знает, тем яснее понимает, что всегда есть кто-то сильнее и умнее его. А над следующим сильным есть еще более сильный и так далее.

— Это что же, конца такой цепочки нету?

— Есть! Начинается с ничтожного муравья и кончается Богом. Его по-разному зовут разные люди, но вот он и есть самый-самый!