Маннергейм и Блокада. Запретная правда о финском маршале - Александр Клинге

а) с помощью предстоящей в ближайшее время скрытой мобилизации следует повысить обороноготовность на случай контрмер на восточной границе;

б) вместе с немцами необходимо сначала предпринять меры по обороне района Петсамо и выделить, по крайней мере, 2 дивизии для совместного наступления в районе Салла;

в) позднее, продвижением по обеим сторонам Ладоги к Ладожскому каналу и Свири, следует присоединиться к наступлению северной армии Германии. В этом наступлении должны принять участие главные силы финской армии, и оно должно начаться, когда продвигающиеся из Германии на Ленинград войска перейдут Двину;

г) как можно раньше ударить по Ханко и захватить эту базу Балтийского флота Советского Союза. С этой целью сразу же, как только будет развит успех в наземных операциях против Ленинграда, будет оказана поддержка немецкими пикирующими бомбардировщиками;

д) военно-воздушные силы Финляндии должны поддерживать операции финской армии, прикрывать города и промышленность. Большой помощи авиацией, по крайней мере, вначале оказать не удастся;

е) финский флот вместе с Военно-морскими силами Германии должен сражаться против флота Советского Союза и оборонять побережье. Возможно, что он примет участие в операции против Ханко. Если необходимо оккупировать Аландские острова, то для этого следует продумать германо-финское взаимодействие.

4. Общими операциями с территории Финляндии руководит главнокомандующий финской армией. Участвующие в них немецкие части подчиняются его распоряжениям. Если некоторые операции проводятся совместно (например, против Мурманска), то финские войска действуют под местным немецким руководством.

5. Положение Швеции не ясно. Германия надеется на получение в будущем права по использованию прибрежных дорог для пополнения и снабжения немецких войск. Финны ни под каким видом не должны допустить участия шведов в каких бы то ни было приготовлениях.

6. Для обеспечения связи с руководством финской армии Германия предлагает образовать штаб под названием „Немецкий генерал в Главном штабе вооруженных сил Финляндии“. Ему придается поддержка со стороны всех родов войск. Время формирования зависит от развития ситуации».

Как видим, в Берлине финскую армию уже воспринимали едва ли не как часть собственных вооруженных сил. Действительно, основания для подобного подхода имелись в изобилии.

В конце мая 1941 года высокопоставленная финская военная делегация посетила Германию. Во главе делегации Маннергейм поставил Хейнрикса. Ключевые переговоры состоялись 25 мая в Зальцбурге. С немецкой стороны переговоры вел Йодль. Немцы поставили своих союзников в известность о скором начале войны против Советского Союза. Была достигнута договоренность о том, что финны вступят в войну через две недели после немцев. При этом немцы были готовы согласиться на сравнительно скромные наступательные операции своего союзника, учитывая, что Финляндия еще не оправилась от «зимней войны». Йодлю было бы достаточно, если бы финны просто связали боем противостоящие им советские войска. Однако Хейнрикс демонстрировал готовность взять на себя более значительные обязательства. Наступление на Олонец, по его словам, планировалось осуществить в любом случае, поскольку «именно здесь центр финляндских интересов, и поэтому финские войска не будут ожидать, а начнут наступление, исходя из своих возможностей». Финны назвали срок, необходимый им для мобилизации – 9 дней – и запросили дополнительные поставки военных материалов. Было решено, что масштабные переброски немецких войск на территорию Финляндии начнутся уже в первой половине июня.

26 мая финны продолжили переговоры в Берлине, на сей раз с Гальдером. Рассматривался широкий круг вопросов – от совместных операций в районе Ладоги до поставок военных грузов. От финнов Гальдер просил вести наступление по обе стороны Ладожского озера для соединения с частями группы армий «Север». Финны обещали разработать план этой операции, а также назвали конкретный срок начала мобилизации – 16 июня.

В тот же день в Берлине прошли переговоры, касавшиеся военно-морских вопросов. Немцы и финны обменялись мнениями по поводу возможностей советского Балтийского флота. Особенно подробно рассматривалась операция против Аландских островов и против Ханко.

Одновременно в мае германская сторона запросила финнов о том, какими они хотели бы видеть границы своей страны. Финские военные дали достаточно осторожный ответ, назвав пять возможных вариантов в зависимости от того, насколько ослабленным был бы Советский Союз по окончании конфликта. Мауно Йокипии так суммировал эти варианты:

«1. Если бы Советский Союз по-прежнему оставался серьезным фактором, то в таком случае Финляндия хотела бы только скорректировать свою восточную границу между Ладогой и Куусамо. Это было бы компенсацией за передаваемую территорию на Карельском перешейке, необходимую для обеспечения безопасности Ленинграда (около половины перешейка). (…)

2. Во втором варианте исходили из того, что победившая Германия возьмет себе Кольский полуостров. В этом случае Финляндия могла бы присоединить Беломорскую Карелию, в которой от Кандалакши до Кеми население было почти целиком финноязычным (за исключением территории вдоль железной дороги). Финляндия, таким образом, вышла бы к Белому морю, но линия канала „Нева – Ладога – Онежское озеро – Белое море“ полностью осталась бы в обладании Советского Союза. На Карельском перешейке уступили бы вышеуказанную территорию.

3. При полном крахе Советского Союза Финляндия должна была просить границы 1939 г. на Карельском перешейке, по южному течению Свири, чтобы агрессор не мог в условиях мира начать неожиданные приготовления к наступлению. В районе Масельгского перешейка по этим же соображениям линия проходила немного восточнее канала Сталина.

4. В четвертом варианте стратегическая полоса обороны на юге Восточной Карелии простиралась бы к востоку от Онежского озера, т. е. на чисто русской территории.

5. При пятом варианте указанная выше полоса обороны расширялась бы к северу таким образом, чтобы новая граница Финляндии в районе Белого моря подходила бы к Нименге, западнее города Онего. В таком случае предполагали, что Архангельская область станет своего рода „лесной провинцией“ под непосредственным управлением Германии».

Как видим, финны хотели далеко не только вернуться к границе 1939 года, а ставили перед собой гораздо более масштабные задачи. Без полномасштабного участия в германской агрессии решить их было невозможно. Примечательный факт: еще в конце мая в финских правительственных кругах началось оживленное обсуждение системы управления Восточной Карелией – советской территорией, которую еще только предстояло оккупировать!

3-6 июня военные переговоры продолжились в Хельсинки. Йокипии характеризует их следующим образом:

«Что же, собственно, было решено в Хельсинки? Там договорились о далеко идущем, проработанном до деталей, военном сотрудничестве. На практике, буквально через несколько дней, оно вылилось в переброску (с 7 июня по суше и с 10 июня морем) немецких войск в Лапландию, количество которых значительно превышало соглашение о транзите; тайное прибытие немецких кораблей в финляндские шхеры (14 июня) и, наконец, появление немецких самолетов на некоторых аэродромах Финляндии (20 июня). Формально это было сделано на том основании, что „в результате совместных переговоров сторон была прояснены политические вопросы“. Такого политического соглашения между странами, несмотря на интенсивные поиски, обнаружить не удалось, и поэтому можно предположить, что между Германией и Финляндией отсутствовал формальный союз. Но в Финляндии целиком следовали духу и букве Хельсинкских протоколов. Кажется вполне очевидным, что политический документ решили не вырабатывать, поскольку он одинаково плохо вписывался в политическую ситуацию и Германии, и Финляндии. И все же, исходя из реального развития событий, необходимо признать существование политического взаимопонимания, сложившегося между странами. Никто из финляндского руководства не протестовал против развития событий, политика содействовала военным акциям, которые вели к войне. Выше уже было отмечено, что даже при отсутствии „большого договора“ неоднократно принимались отдельные политические акции, которые известным образом компенсировали отсутствие общего соглашения. В ходе подготовки к нападению политическая сторона дела разом была приведена в порядок ради подобного неоформленного договором сотрудничества, которое наилучшим образом отвечало интересам обеих стран. К такому политическому сближению следует причислить и проявленное военными переговорщиками Германии понимание существовавшей у финнов „технической“ процедуры, когда, например, они говорили о „государственно-правовых прерогативах“ президента (имея в виду парламент, решающий вопросы войны и мира); указывали на важность того, чтобы русские выглядели агрессором или отмечали фатальное влияние правительства Квислинга на совместное сотрудничество. Специалисты государственного права называют подобные отношения, которые нередки в мировой истории, коалицией. Хотя и нельзя сказать, что в ходе переговоров в Хельсинки юридически была оформлена коалиция Германии и Финляндии, следует все же считать, что, согласно достигнутым договоренностям, названные страны в течение следующих ближайших недель на практике стали компаньонами по коалиции».