📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгТриллерыВ никуда - Нельсон Демилль

В никуда - Нельсон Демилль

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 208
Перейти на страницу:

Я потянул за ручку – дверь оказалась не заперта. И вошел в крохотную гостиную. Я сразу понял, что Пэтти нет, и не стал звать.

Полез в холодильник за пивом и наткнулся на записку: «Пол, извини. Все кончено. Я подала на развод. У меня никого нет, но я не хочу оставаться замужем. Добро пожаловать домой. И будь счастлив. Пэтти. P.S. Пэла я забрала с собой». Пэл был нашим псом.

Я так и услышал в этих словах ее характерный говорок и вспомнил куплет из другой песни в стиле кантри: "Спасибо тебе, Боже, и спасибо тебе, автобус, что она наконец ушла..."

Бросил записку в мусорное ведро и обнаружил в холодильнике одну бутылку пива. Не моей марки, зато холодное.

Прошелся по вагончику, который несколько лет был моим домом, и заметил, что Пэтти забрала все свои вещи, однако мебель не тронула: мебель принадлежала трейлеру и по большей части была привинчена к полу.

Но белье исчезло, и это означало визит в военторг. А у меня не осталось даже машины. Вместо того чтобы умахнуть на автобусе, Пэтти укатила на нашем "мустанге" 68-го года, о котором я до сих пор жалею. И о Пэле тоже. Я предвкушал, как он повалит меня на пол и примется вылизывать лицо. Подозреваю, что он научился этому у Пэтти во время первых дней нашего брака.

Да, не таким мне представлялось возвращение домой. Я оставался в Шепчущих Соснах несколько дней, привел в порядок бумажные дела и отправился в отпуск в Бостон, где меня встретили теплее, чем дома.

Брат Бенни все еще служил – его отправили в Германию держать фронт против красных орд на восточном направлении. И мне хотелось думать, что моя вторая командировка во Вьетнам спасла его от Юго-Восточной Азии.

Брату Дэйву только что исполнилось восемнадцать – он вытащил несчастливый номер в новой лотерее призывной системы и готовился в армию. Ему понравилась моя форма. Война подходила к концу, и я не стал его отговаривать и убеждать поступать в колледж. И он весь свой срок отдал родине в Форт-Хэдли. Когда он отправлялся туда, я просветил его по поводу корпиеголовых и советовал отыскать соломенную блондинку по имени Дженни, но он с ней так и не познакомился.

А я нашел Южный Бостон более изменившимся, чем в прошлый раз, и понял, что детство кончилось и мне больше никогда не возвратиться домой.

После отпуска я приехал в Форт-Хэдли и от соседа в Шепчущих Соснах узнал, что Пэтти мне солгала, будто у нее никого не было, – тоже мне неожиданность! Очередной солдат, как и я. Наверняка четвертый или пятый по счету. Да, есть нечто особенное в мужчинах в форме.

Жизнь постепенно налаживалась: я втянулся в гарнизонную лямку и купил у собиравшегося во Вьетнам парня прелестный желтый "фольксваген-жук". Армия не оставляла времени тосковать и размышлять о смысле жизни. И не поощряла разглагольствования на личные темы. Армейское выражение гласило: "Появились личные проблемы? Сходи к капеллану – он выбьет из тебя всю дурь".

Так, конечно, обстояли дела в старой армии. А в современной служат психологи, которые, прежде чем выбить дурь, всегда поговорят.

Все это вытравливает из человека мужчину и приучает хранить дурь внутри.

* * *

В настоящее меня вернул приближающийся к самолету открытый грузовик. Наше сопровождение – вместо привычного мини-вэна с маячком на крыше.

Мы последовали за грузовиком, но не подвалили к самым воротам, а остановились поодаль. Двигатели смолкли. Приехали.

Все еще моросило. Внизу я увидел шеренгу женщин с зонтиками и догадался, что они обходятся властям дешевле, чем аэродромный автобус. И еще я увидел солдат с "АК-47"; они стояли под гофрированным металлическим навесом. Двое мужчин подкатили к самолету трап.

Мои мысли снова скакнули назад – в Таншоннят ноября 1967 года, когда я в первый раз прилетел сюда.

* * *

Мы приземлились перед самым рассветом, и после кондиционированного салона 707-го "браниффа" меня обожгла волна горячего влажного воздуха, что показалось тем более необычным в ноябре, и я подумал, что мне предстоит долгий год – ведь я так любил осень и зиму в Бостоне.

На бетоне за веревкой стояли несколько сотен американских солдат в хаки с короткими рукавами и вещмешками и во все глаза смотрели на самолет. Машину, которая доставила нас сюда, сейчас заправят, и она все с тем же экипажем повезет их домой.

Я спустился в предрассветную мглу и прошел мимо них. Никогда не забуду гримасы на их лицах: большинство выражали непристойное любопытство, хотя были среди них оптимисты, сиявшие от счастья. Нам кричали: "Вы пожалеете об этом!" – или: "Наплачетесь, невезунчики!"

Я пригляделся к этим ребятам: у некоторых – позднее я понял, что это были ветераны, которые насмотрелись всякого, – были отсутствующие взгляды. И это стало первым моим ключиком к пониманию истины, что я оказался в гораздо худшем месте, чем представлял по рассказам и телерепортажам.

* * *

Мой сосед-француз вернул меня в явь вопросом:

– Что вы там такого интересного увидели?

Я отвернулся от окна.

– Ничего. Вспоминаю свою первую посадку в этом месте.

– В самом деле? Что ж, на этот раз все будет гораздо приятнее – никто не попытается вас убить.

Я улыбнулся, хотя отнюдь не был в этом уверен.

Ударил колокол – все встали и пошли на выход. Я взял сумку с полки над головой и через несколько минут ступил на алюминиевый трап, где улыбающиеся юные дамы над каждым раскрывали зонтик. Внизу мне вручили собственный зонтик, и я последовал к терминалу в затылок за остальными под пристальными взглядами стоявших под навесом солдат.

Мое первое ощущение от этого места – давно забытый запах дождя, непохожий на запах дождя в Виргинии. Легкий ветерок напомнил о горящем угле и густом пряном аромате близлежащих рисовых посевов – смесь запахов навоза, земли, гниющих растений – множества лет землепашества.

Я вернулся в Юго-Восточную Азию не во сне, не в кошмаре, а наяву.

При входе в терминал женщина отобрала у меня зонтик и предложила следовать за остальными, словно у меня могли быть иные планы.

Я вошел в дверь и оказался в зале международного прибытия, где царила атмосфера небрежения и запустения. Кроме моих товарищей по полету, в зале никого не было. Половину светильников успели выключить. Я не заметил ни одного электронного табло и вообще ни одного указателя. И был поражен тишиной: никто не разговаривал и нигде не звучало радио. По сравнению с салоном самолета здесь показалось очень сыро, и я понял, что кондиционеры не работали. В январе еще туда-сюда, а вот интересно, как здесь будет в августе?

Хотя какое мне дело – не самая великая из моих проблем.

Впереди возник ряд кабинок паспортного контроля, за ними единственная бездействующая и пустующая багажная карусель. Никаких носильщиков, никаких багажных тележек, и, как ни странно, нигде не видно таможни. И еще более странно – ни одного встречающего, хотя большинство пассажиров рейса были вьетнамцы. Неужели их родные с нетерпением не ждали прибытия родственников? Только потом я заметил солдат у стеклянных дверей, а за стеклом – толпы людей. В зал прилета никого не пускали. Очень необычно. Но и все это место казалось чрезвычайно необычным.

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 208
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?