Ночь. Лифт. Два Босса - Янита Безликая

— Попкович, бесишь!

— Окей, я хочу, но не буду.

— Ты сейчас отражаешь всю суть женской логики.

— Зачем язвишь? Я ведь серьёзно успела обдумать за день. И даже накидала плюсы и минусы, если я соглашусь. И знаешь, минусов больше.

— Да ладно? Даже интересно, какие.

— Например, если взять на заметку, что до недавнего момента мужики не могли удовлетворить мои потребности, когда я ещё не пробовала явно фантастический секс втроём. То что будет после? Меня же тогда совсем невозможно удовлетворить будет. Сомневаюсь, что мальчики хотят чего-то больше, чем пара ночей.

— Я говорила, что ты зануда?

— Да в чем я здесь зануда?! — вспылила.

— Во-первых, ты сделала выводы на основе своего жизненного опыта. Мужики для тебя, как закрытая книга, ты даже не догадывалась до сегодняшнего дня, что они любители делить женщину. Как можно предполагать их намерения? Возможно, они ищут себе жену. Ой, не закатывай глаза. И уж если я выговариваюсь, то знаешь, в чем вся соль. Ты пытаешься контролировать ситуацию, которая уже давно вышла из-под контроля. Это то же самое, что пытаться развернуть корабль перед столкновением с торнадо.

— Я думала, ты меня поддержишь, — обидчиво проговорила.

— Я не хочу, чтобы ты, убежав, потом жалела… как я… — голос подруги задрожал.

— Зай, ты чего?

— Не слушай меня, я сейчас хреновый советчик, — проморгавшись, вытерла слёзы в уголках глаз.

— Малыш, ты самый крутой советчик! А ещё — лучшая подруга в мире. И с тобой что-то не так уже целый месяц. Я терпеливо ждала, когда ты захочешь поделиться, но так и не дождалась. Что происходит? Закрытая одежда, почти никакой косметики, бег по утрам, тренировки в спортзале до изнеможения, желание для меня довольно странное. Ах, да, ещё плётка под ванной. Что? Я мыла полы и случайно увидела. Может, пора выговориться? Я все пойму, и ты знаешь, мне плевать на любые закидоны, я не перестану тебя любить.

— Ты уверена, что хочешь узнать обо мне что-то за гранью твоего восприятия? Может, хватит на сегодня мужиков с тройничком?

— Ты ещё спрашиваешь? Я готова ко всему! Почти. Но на всякий случай пойдём откроем вино.

— Может, не будем? Я боюсь, что ты начинаешь спиваться.

Марина нахмурилась.

— Вот и кто из нас сейчас зануда? — приподняла бровь.

— Хорошо, но если я что-нибудь выкину по твоей инициативе, ты — труп, Попокович.

— Испугала, — хмыкнула и, пританцовывая, пошла на кухню. — Как будто у тебя своей воли нет. Почему вечно я виновата?

— Даже не знаю. Может, потому что именно в твою пьяную головушку приходят безумные идеи. Например…

— Давай опустим примеры, а лучше забудем, — остановила коварную- коварную Марину.

Вот зачем помнить о таких вещах, про которые лучше забывать на следующий день?

— Вот видишь, мне есть чего опасаться.

— Трусишка, — улыбнулась, открывая холодильник.

И с чем же мы будем пить вино? Капец, почему так пусто, надо обязательно сходить в магазин.

— Ты слышишь? — Марина вскочила со стула, на который залезла с ногами. Терпеть не могу эту её привычку.

— Что там? — крикнула, но в ответ услышала только тихий голос подруги.

Да что там такое?

Зайдя в комнату, увидела, как Марина носится из стороны в сторону.

Вот черт!

— Только не говори, что вызвали на работу?

— Хорошо, не скажу, — фыркнула, выкидывая из шкафа платье за платьем.

— Разговор откладывается?

— Да, котик, но мы обязательно все обсудим, — проговорила, натягивая платье.

Собрав пучок, взяла сумку и поспешила на выход.

— Не пей без меня, а то станешь алкоголичкой, — прищурилась, взяв ключи с тумбочки.

— Вали уже, надзирательница, а то я тебя твоей плеткой сейчас отхожу, — скрестила руки на груди.

— Ммм, а это заманчиво, — подмигнула офигевшей мне и вышла.

А вот это уже интересно.

Не успела зайти на кухню, как прозвенел дверной звонок.

— Неужели что-то забыла?

Без задней мысли открыла дверь, даже не посмотрев в глазок. И кого же я там увидела…

— Ален Александрович, какая неожиданная встреча.

Вот черт. Второй раз!

— Может, пропустишь? — приподнял бровь, держа руки в карманах джинс.

Он выглядел горячо. Черная футболка, джинсы, творческая небрежность на голове и щетина, при взгляде на которую по коже мурашки бегут.

— Может, сначала скажешь, зачем пришел к безмозглой секретарше? — усмехнулась.

— Пришел извиниться за нас. Дед Марка кого хочешь с ума сведет и…

— Почему бы тебе не извиниться здесь, на лестничной площадке? — перебила красноречивого.

— Боишься впускать?

— Скорее, не хочу впускать. Заметь, это разные вещи.

— Не хочешь? — насмешливо уточнил.

Сделал шаг вперед, нарушив тем самым мои личные границы.

— Не хочу, — повторила упрямо, но уже не так уверенно.

Закусив губу, наблюдала за тем, как расстояние между нами сокращается.

Его запах заполнил все пространство вокруг. Сладкие нотки парфюма словно притягивали к Алену. Хотелось прижаться к нему, глубоко вдохнуть и замурчать от наслаждения.

Зоя, очнись, захлопни эту чертову дверь.

— Вруша, — хищно улыбнулся.

Резкий рывок, и кареглазый, подхватив меня за задницу, зашел в квартиру и захлопнул дверь ногой.

— Наглец! — выдохнула, когда он прижал меня к стене.

— Разве? Я не такой, — провел губами по правой щеке.

— И какой же ты? — вздрогнула, когда горячее дыхание коснулось шеи.

Этот мужчина не целовал, нет, он только водил по моей коже губами. И этого было достаточно, чтобы я захотела большего.

— Лучше ты мне расскажи, какой я. Что ты сейчас чувствуешь, Зоя? Тебе нравится? Или хочешь, чтобы я отпустил.

— Обязательно столько болтать? — застонала, откинув голову назад.

Сжав бедра, прижал сильнее к стене и прикусил подбородок.

С губ сорвался протяжный стон.

— Не хочешь болтать, а что же ты хочешь? — растягивал слова, приподнимая футболку все выше.

— Поцелуй меня, — посмотрела в его потемневшие глаза.

— Как же долго я ждал этих слов, — сказал, прежде чем поцеловать.

Думала, наш поцелуй будет похож на взрыв. Страстный, жесткий. А на деле медленная смерть. Чувственная, пропитанная похотью и помешательством. Никогда еще мужчина так не наслаждался моими губами, мной. Никогда не ощущала такое преклонение. Он кайфовал, стонал вместе со мной. Пил меня, как самое дорогое вино. Уничтожал своей медлительностью и возрождал нежностью.