Реанимация - Андрей Бехтерев

– Алеша, подними меня немножко, пожалуйста, – внезапно попросила новая больная, лежащая рядом с бомжом.

Медбрат с готовностью подошел к ней и поменял угол наклона кровати. Потом он подошел к Роме с пустым шприцом.

– Ты что делаешь? – испуганно спросил Рома.

– Хочу кровь взять. Очень люблю кровь брать, – выпучив глаза, сказал Алексей и отсоединив капельницу взял кровь через катетер.

Потом он вернулся к шкафчику и стал что-то заполнять в журнале.

– Как хорошо. Как мне нравится, – заорал вдруг бомж. Он стал кататься по кровати словно кошка в течке. Горец тоже воодушевился. Более того простыня там, где интимное место резко поднялась. У Горца была эрекция. Он заулыбался и стал стонать.

«Ёх ты, – с облегчением подумал Рома. – Похоже, я чуток ошибся. Это вовсе не яд. Что-то более интересное. Может себе попросить? Хотя лучше не надо».

Алексей, заполнив журнал, вернулся к медсестре в соседнюю комнату. После примирительного шепота пошли чмоканья, а следом характерные стоны и заскрипела кровать. Похоже, Алексей оказался не таким уж лузером.

Настало утро. Обход снова возглавляла Татьяна Владимировна. «Выписываем сегодня. Все у него хорошо», – сказала она про Рому. Рома улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ. «Но подождите, – неожиданно вставил Арапчонок, тоже присутствующий на обходе, – Он же…» «Нет», – испугался Рома. Он не ожидал такой подставы. «Всё у него хорошо, – решительно перебила предателя Татьяна Владимировна, – Выписываем». Против выписки никто не возражал. Похоже, он уже намозолил тут всем глаза.

Потянулось время ожидания. Увезли бомжа, тетку напротив, а за Ромой никто не приходил. Рома хорошо помнил, чем закончилось прошлое ожидание и поэтому был предельно сосредоточен.

Было 31 декабря. Весь медперсонал стал собираться домой. За Еленой Сергеевной заехал муж и они поехали на какой-то прием. Одна за другой уходили медсестры. Все поздравляли друг друга с наступающим, смеялись, целовались. За Ромой никто не приезжал. Хор Турецкого гремел во всю мощь. «Рома, Рома. Пока-а-а-а» – пела эльфийская красотка. Объявилась скрипка, а чуть позже и флейта. Рома сжав руки в кулаки сначала считал до ста и назад, потом просто стал молится. «Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй», – повторял он, прислушиваясь к звонкам во входную дверь. За ним никто не приезжал…

Наконец, за ним приехали. Пришла Татьяна Владимировна с его медицинской картой. Нарисовался Арапчонок.

– А вы с меня это снимите? – спросил Рома, показывая на свои провода.

– Конечно, – сказал Арапчонок и стал «раздевать» Рому. Больше всего больной хотел избавиться от двух трубок: из носа и из члена. Но Арапчонок только отклеил от спины супер-пупер ампулу и отсоединил капельницу.

– И всё? – расстроился Рома.

– Сейчас уберу, – Арапчонок сбегал за каким-то устройством, напоминающим шприц и вытащил наконец трубку из члена. – А это пускай останется. В хирургии уберут, когда посчитают нужным.

Арапчонок показал на катетер на шее и трубку из носа. Катетер не сильно мешал, но трубка из носа была уже невыносима. Возражать было бессмысленно. Рома снова лег на кровать.

– Тебя еще не вылечили. В хирургии неделю-две полежать надо будет. И смотри не чуди там. Чуть что, тебя опять сюда вернут, – сказал Арапчонок, сдвинув брови.

«Да пошел ты», – ответил про себя Рома.

Пришел санитар и повез его на волю. Татьяна Владимировна на прощание махнула ему рукой, а Рома зачем-то послал ей воздушный поцелуй…

Романа привезли в туже палату, где он был до реанимации. Было тихо, как в раю. Где-то играл телевизор. За стенкой болтали пациенты. Но это не нарушало тишины, а наоборот делало ее более основательной. Ни казаков, ни бабок, ни хора Турецкого, ни эльфов, ни скрипачей – никого не было. Вся потусторонняя братия осталась в реанимации. Это означало что Ромины глюки были не его личными. Иначе они переселились бы в хирургию вместе с ним. Следовательно, версия о том, что на скрипке играет дух умершего в реанимации скрипача была не такой уж и неправдоподобной… Но Рома не стал развивать тему глюков. Было не до них. Ему не терпелось начать новую жизнь.

Как только транспортировавший его санитар ушел, Рома сел на кровати и осмотрелся. Состав палаты полностью изменился. Через кровать сидел чернокожий парнишка и тыкал пальцем в телефон. Напротив, закинув руки за голову лежал еще один темнокожий парнишка. Он ничего не делал. Просто рассматривал потолок. Рядом с ним сдвинув брови уткнулся в ноутбук молодой араб. Если бы не перебирающий свои пожитки обычный дядя лет 50 с синим носом, то компания выглядела бы совсем экзотично.

Удивляться было некогда. Рома поставил ноги на пол и обмотавшись одеялом решительно встал. Он пролежал 5 дней и по идее ему нужно было заново учится ходить, но не пришлось. Его только пару раз чуть качнуло, когда делались первые шаги, а так он спокойно держал равновесие.

Первым делом Рома подошел к окну. Снег выпал, но его было немного. Тут и там чернела земля. Рома стал ходить взад-перед по узкому проходу между кроватями. Каждый новый шаг придавал ему сил.

Вещи приносить ему никто не торопился. Рома решил напомнить о себе. Он высунул голову в коридор. В метрах 15 от палаты за стойкой регистратуры о чем-то болтали две немолодых медсестры.

– А где мои вещи? – громко окликнул их Рома, выйдя в коридор совсем. – Я – Бугаев из реанимации.

Медсестры недоуменно посмотрели на него.

– Смотри. Папуас, – сказала одна из медсестер другой, и они громко засмеялись. Рома замотанный в одеяло, босиком, взъерошенный, грязный, с трубкой торчащей из носа, действительно, выглядел диковато.

– Я в туалет хочу, – соврал Рома на всякий случай.

– Иди, ложись. Сейчас принесём, – сказала одна из медсестер.

Рома вернулся в палату и сел на кровать. Минут через 5 медсестра притащила большой мешок с одеждой. Кроме всего прочего там были ботинки и куртка.

Первым делом Рома вытащил из мешка небольшой пакет в котором была его сумка, телефон и планшет. Телефон разрядился. Рома поставил его на зарядку. Потом одел майку, трусы, шорты и, обув тапки, пошел в туалет. Надо было что-то решать с носовым катетером. Ждать пока его снимут не было сил. В туалете никого не было. В воздухе плотно висел табачный дым. «Трубка идет через нос в рот, потом в горло до желудка, а дальше в кишки. Если я потяну сейчас за конец, торчащий из носа, то она должна спокойно вытянутся», – думал Рома, пытаясь представить свои внутренности в виде схемы. Теоретически все было просто, но вероятность того что где-нибудь застрянет была. Рома задумался на тему «а стоит ли рисковать», а его руки, тем временем, не спрашивая разрешения, ухватились за конец трубки и потянули ее. Через несколько секунд трубка была благополучно вытащена. Ощущения были только приятные. Трубка была в слизи и пахла не очень. Рома бросил ее в железную урну и на радостях что есть силы пнул урну ногой. Единственной помехой на пути к бегству остался катетер на шее. Больной потрогал его и вспомнил про лужу крови. Снимать его самостоятельно было слишком рискованно.