Шушана, Жужуна и другие родственники - Маша Трауб

Нине вдруг все смертельно надоело. И крики, и то, что ей все дают советы, и то, что вместо ужина она оказалась в центре скандала.

– Прекратите себя так вести! – Она вышла вперед и строго заговорила с мужчиной. Женщины тут же замолкли и смотрели на нее с интересом. Сама она тоже видела себя будто со стороны, словно не она говорит, а кто-то другой ее голосом. – Еще один звук, и я лично вызову полицию, всех вызову! Пожарных вызову! Понятно? Вы сядете в тюрьму за домашнее насилие. Свидетели есть. Ави знаете? Так он уже почти сюда едет! Я теперь здесь буду жить и только попробуйте хоть один раз голос повысить. Понятно? По закону вы обязаны соблюдать тишину и не мешать соседям. Или вам нужны штрафы за нарушение общественного порядка?

Нина никогда в жизни так не говорила. Но у нее дико болела голова, и она сорвалась. Она думала, что скандалист ее ударит, но тот что-то тихо пробормотал и по стеночке протиснулся в квартиру.

– Теперь я понимаю, почему тебя Манана выбрала, – проговорила тетя Римма, внимательно глядя на Нину. – Ты не местная, знаешь себе цену, для ее драгоценного Мераби лучше и не придумаешь. И за ней присмотришь – ты добрая и терпеливая, тетя Римма все видит.

Нина махнула рукой и пошла звонить в дверь.

На звонок ей немедленно открыли. Манана, судя по всему, все слышала и подсматривала в дверной глазок.

Нина вошла в квартиру и села на диван. Хозяйка присела на краешек стула напротив. Больше в доме никого не было. Наверняка Манана отменила гостей, учитывая скандал у соседей.

– Я уже совсем немолодая, почти старая, – начала говорить она. – Мераби – единственное, что у меня есть. Он – моя жизнь. И о нем некому позаботиться. И обо мне некому. Он не может, он мужчина. Я тебя о помощи прошу. Ты мне поможешь?

То ли это день такой был, то ли соседи так подействовали, то ли искренние неподдельные слезы Мананы, но Нина кивнула, соглашаясь.

А дальше все случилось помимо ее воли. Жужуна кричала и без конца ела шу, Шушана бегала, как заполошная, Ирма пила литрами кофе. Они собирали ей спальню, одевали, наряжали, обсуждали, ругались. Нина согласилась переехать к Манане. Она не хотела, но все случилось само собой, как всегда: от Лали неожиданно, раньше ожидаемого срока, вернулась Карина. Они поругались, сильно поругались, так что уже три дня не разговаривали, и Карина, обиженная, вернулась домой. Шушана говорила, что так каждый раз бывает – Карина возвращается, живет неделю, а потом опять к Лали уезжает. Но Нина чувствовала, что мешает хозяйке в ее квартире. Манана же в этот момент названивала Жужуне и спрашивала, когда Нина к ним переедет.

– Я не выйду за Мераби замуж, – отрезала Нина, – сейчас никакой свадьбы не будет!

Для соседей и репутации Жужуны было решено всем сообщить, что Нина с Мераби поженились, но свадьбу справят позже.

– Ох, тебе же лучше, будешь жить спокойно, Карина неизвестно, когда уедет, – говорила Шушана. – У тебя, что, паспорт будут проверять? Скажешь, что замужем, тебе жалко, что ли? Ради меня – переезжай. А то я уже не могу каждый день покупать Жужуне шу.

– Поживите, может, понравитесь друг другу, – поддержала Шушану Жужуна. – Я тебя не тороплю. Когда решишь, тогда решишь.

Нина переехала в дом к так называемой свекрови, которая торжественно выделила ей тумбочку и место в платяном шкафу. Так для Нины началась новая жизнь. Мераби, вроде бы муж, как оказалось впоследствии, занимал в этой жизни одно из последних мест. Нина жила не с Мераби, а с Мананой. И как так получилось, причем именно с ней, она не могла понять.

– Ты с ума сошла? – спросил Гоги, узнав, что Нина переезжает. – Я тебе разве плохо платил, разве я о тебе не волновался? Что мне скажет Мадлена?

– Гоги, скажи, что у меня все хорошо.

– Ты сошла с ума. Если бы я знал, что ты так хочешь замуж, я бы на тебе сам женился.

– Гоги, дорогой, мы же с тобой друзья, правда?

– Да. Но я как друг должен был тебя спасти от Мананы и Мераби.

– Гоги, я буду работать, не волнуйся, я не уволюсь, не уйду в декрет.

– Хорошо, значит, ты не совсем сумасшедшая.

– Гоги, не говори ничего Мадлене, пожалуйста. Понимаешь, я не вышла замуж. Вернулась Карина, я ей мешаю, мне нужно где-то жить. А Манана нуждается в помощи.

– Нино, давай ты со мной будешь жить! Я тоже нуждаюсь в помощи! И ты тоже можешь не выходить за меня замуж! Нина, ты такая умная, что я не знаю, что тебе сказать! Тебе нужна квартира – я тебе найду! Тебе нужны деньги – я дам! Зачем тебе Манана? Нет, я ничего не скажу Мадлене. Потому что я хочу спокойно спать. А она не даст мне спокойно спать.

– Гоги, я решила. Мне сейчас нужна такая Манана, понимаешь?

– Не понимаю. Не понимаю, почему ты из Москвы уехала, не понимаю, почему у меня работаешь. Я уже ничего не понимаю.

– Гоги, дорогой…

* * *

Нина, переехав, ходила по квартире и осваивалась на новом месте. Она попросила у Мананы разрешения зайти в спальню – хозяйке такой интерес был приятен. Нина ожидала увидеть все, что угодно, но только не то, что увидела. Манана устроила себе комнату в фиолетовых тонах. Буквально все было фиолетовым – занавески, покрывало на кровати, обои, люстра, даже рамочка для фотографий. Нина решила больше никогда не переступать порога этой спальни, чтобы не тронуться рассудком. Нельзя сказать, что она так уж не любила фиолетовый, ее скорее тошнило от оттенков фуксии, но такая предельная концентрация цвета сводила с ума. Комната Мананы сильно отличалась от остальной обстановки. Все было чересчур – броско, аляповато, грубовато. Как в квартире у Вали, например, где на кухне висела позолоченная люстра, а в спальне стояла кровать с позолоченными шишечками. Но от Мананы Нина не ожидала местечкового представления о дизайне, такого буйства цвета и особенно тяжелых штор, больше напоминавших театральный занавес. Издалека красиво, а подойдешь ближе – дыры и пыль в складках.

Нина будто попала в другое измерение, которое вызывало одновременно трепет, восторг, недоумение. Ее новоявленная свекровь, формально таковой не являвшаяся, но все же… имела странный вкус. Если собственную спальню она превратила в пыльную шкатулку под старину, то в гостиной все было иначе. Здесь для чужих глаз выставлялось все самое ценное. На обеденном столе в самом центре красовались сахарница из позапрошлого века и трехъярусная подставка для десертов. Да такую подставку нужно под стеклом держать в дальнем шкафу, а не выставлять на каждый день! Сахарница была уже со сколами, щербатая, и у Нины сердце кровью обливалось, когда она видела, как небрежно, даже презрительно относится к ней хозяйка дома. К ужину Манана всегда выкладывала столовое серебро – ножи, давно не чищенные, остро нуждавшиеся хотя бы в зубном порошке, вилки с длинными прекрасными зубьями и тяжеленными ручками, ложки – суповые и десертные. Многочисленные вазочки, медные чайники, мельхиоровые подносы, бокалы, небрежно сложенные в раковину, нож для рыбы, похожий на изящный кинжал, – Нина замирала от восторга. Она и предположить не могла, что ее настолько заворожит кухонная утварь. За неделю пребывания в квартире Нина даже похудела – такие тарелки и приборы требовали крошечных порций, изящных кусков и идеально протертого супа.