Роковой бал - Патрисия Финней

И никакого желтого порошка!

Мы решили проверить и персональные апартаменты лорда Уорси — уж проверять, так всех! Там было столько разных бумаг, сколько я за всю жизнь не видела! Пройдясь по комнате, Элли нашла под кроватью простыню с каким-то отвратительным пятном и убрала ее в сумку.

А я обнаружила рецепт от облысения, пакетик с зеленым порошком и несколько баночек с мазями. Я приоткрыла у одной из них крышечку — и от нее так сильно запахло лошадиным навозом, что даже Элли на другом конце комнаты скорчила гримасу, а уж каково было мне! Я поскорее закрыла банку.

Потом мы направились к сэру Чарльзу, хотя Элли была против.

— Сэр Чарльз — добрый старикан! На Рождество он передал для меня отличные чаевые и два пирожка с мясом, да потом еще проверил, получила ли я их! — заявила она, подбоченясь.

— Элли, мы должны проверить всех, кто имеет к этому отношение. Под подозрением все, кроме королевы! — заявила я твердо.

Персональные апартаменты сэра Чарльза располагались недалеко от дворцовых ворот, рядом с небольшой конюшней. В одной из комнат на выдвижной кровати спал его лакей, так что нам с Элли пришлось пробираться мимо на цыпочках. Но если что, мы всегда могли отговориться, что ищем наволочки для миссис Твинхоу!

Мы проверили несколько баночек на столе, заглянули под кровать и в сундук с одеждой. Никакого желтого порошка!

И только когда мы снова вернулись к двери, я заметила одну странную вещь. У кровати сэра Чарльза была выставлена его обувь: две пары хороших туфель для носки при дворе и одна пара сапог для верховой езды, всё совсем новое. А поглубже, под кроватью, стояли еще две пары туфель и пара сапог, но довольно поношенные. Кроме того, обувь из-под кровати была значительно меньшего размера, чем обувь у кровати. Я даже взяла туфли и сравнила их!

— Посмотри-ка! — прошептала я Элли. — Разве это не странно?

— Что? — удивилась она.

— Туфли! Посмотри, новые — большие, а старые, под кроватью — маленькие! Как будто сэр Чарльз вдруг вырос, как я с прошлого года. Но ведь он уже не растет!

Элли глянула и застыла в изумлении.

Вдруг я услышала шаги в коридоре.

— Стивенс, ты здесь? — раздался голос сэра Чарльза.

Мы с Элли в ужасе переглянулись, потом Элли присела и полезла под кровать, и я за ней следом. Едва мы успели спрятаться в куче старых чулок и обуви, как вошел сэр Чарльз.

Я взглянула на его ноги. На нем была еще одна пара сапог, абсолютно новых, щегольских и очень больших. Я попыталась вспомнить, какого размера были ноги сэра Чарльза, когда мы занимались верховой ездой, но не смогла.

Сэр Чарльз подошел к спавшему лакею и встряхнул его несколько раз.

— Что? Что такое? — пробормотал тот, и, видимо, проснувшись, быстро вскочил на ноги.

— Да, мистер Эймсбери.

Мы с Элли переглянулись. Мистер Эймсбери?

— Иди, посмотри, как там мой брат. Убедись, что у него есть вода, и что он как следует заперт, — сказал мужчина, которого я приняла за сэра Чарльза.

— Да, хозяин, как прикажете, — хмуро ответил Стивенс.

— Именно это я и приказываю, Стивенс!

Голос был холодным и неприятным, вовсе не похожим на дружелюбный рокот сэра Чарльза.

У меня просто отвисла челюсть. Это был не сэр Чарльз, это был кто-то другой! С таким же лицом, но с большими ногами…

В голове у меня промелькнуло — а ведь у сэра Чарльза, кажется, был брат? Я зажмурилась, пытаясь вспомнить. Брат, который погиб во Франции… Если только он действительно погиб! Как его звали? Гарри? Нет. Гектор!

— Лучше бы пырнуть его ножом, сэр, да скинуть в Темзу, — проворчал Стивенс, натягивая куртку. — Так было бы…

— Спасибо за совет, Стивенс. Я сам знаю, что лучше! — оборвал его двойник сэра Чарльза — Я не могу этого сделать, пока не узнаю, как он ведет свои дела и где хранит документы на дом!

— Не думаю, что он вам скажет, сэр, — возразил Стивенс. — Боюсь, его придется долго уговаривать!

— Я знаю своего брата, Стивенс. Он все расскажет, как только ему станет нечего есть!

Неужели так можно говорить о родном брате! У Элли глаза стали как блюдца, а я прижала руку ко рту — от старых чулок ужасно несло вонючим сыром — впору было задохнуться!

— Я решил ненадолго заболеть. По крайней мере, так я избавлюсь от всех этих насмешек, — продолжал самозванец. Вне всякого сомнения, это был малопочтенный брат сэра Чарльза Гектор!

Он присел на кровать и с помощью Стивенса переобулся в сапоги для верховой езды.

— Но для начала надо сходить на конюшню, а то кто-нибудь решит, что мой помешанный на лошадях брат забыл про своих чудовищ. А потом я навещу его… и поговорю… Так ему и передай!

— Да, сэр, — Стивенс уже был возле двери. — А могу я… поторопить его… так, совсем немножко?

— Пожалуй. Но не наноси ему серьезных повреждений, — тем же отвратительным холодным голосом ответил Гектор Эймсбери.

— Конечно, сэр!

Все еще прижимая руку ко рту, чтобы не закашляться, я молилась, чтобы Гектор поскорее ушел, и можно было выбраться из этих проклятых чулок! На Элли запах, похоже, не действовал, но ее всю трясло.

Ничего себе брат этот Гектор Эймсбери! Держит сэра Чарльза в заточении и морит его голодом! Ужасно! Особенно учитывая то, как сэр Чарльз любит поесть…

Как только за мошенниками закрылась дверь, я вынырнула из-под кровати. Элли последовала за мной, все еще дрожа.

— Господи, помоги нам! — воскликнула я. — Наверное, этот тип и убил сэра Джеральда!

— Уж наверняка! Если он этакое творит со своим родным братом… — Элли покачала головой. — А бедный сэр Чарльз так любит покушать!

— Вот поэтому Гектор и не понравился Ласточке, — задумчиво произнесла я. — Ласточка — умное животное, она сразу поняла, что это не сэр Чарльз. Потому-то он не смог спеть на балу «Зеленые рукава»! Но зачем же ему так поступать с собственным братом?

Мы побежали обратно в Длинную галерею, чтобы все рассказать Мазу. Он все так же кувыркался с рук на ноги и обратно, успевая при этом делать сальто в воздухе.

Правда, выслушав нашу историю, Мазу кувыркаться перестал.

— Мы должны спасти сэра Чарльза! — заявила я решительно.

Ребята уставились на меня:

— Но как? — спросила Элли.

— Ясно, как! Найти, где его прячут, и освободить! — сказала я. — Надо проследить за Гектором Эймсбери и выяснить, куда он ходит!

Мазу взглянул на нас, потом словно в какой-то пьесе обвел взглядом зал и ткнул себя пальцем в грудь.