Драконы любят погорячее - Илана Васина

Он перестал так меня именовать с нашей третьей встречи.

Наверно, злится, что я ускользнула от ответа на вопрос про кофе. Видит, что скрытничаю, и ему это не нравится.

Пока пережевываю пирожок с мясом, размышляю о своей тайне. Я ведь никому до сих пор не рассказывала о своем происхождении.

Заикнулась пару раз своим однокурсникам про параллельные миры, но они посмотрели на меня, как на чокнутую. Думаю, лишь из уважения к моей огненной магии не покрутили пальцем у виска.

Возможно, в этом мире есть другие попаданки, но широкой общественности о них ничего не известно.

А сейчас Харальд, сам того не подозревая, загнал меня в угол своим вопросом. Может, рискнуть? Намекнуть ему, откуда я?

Нет. Пожалуй, пока воздержусь.

Доверие должно быть обоюдным, а у него слишком много секретов.

Закончив с пирожком, обещаю:

- Когда ты расскажешь мне, почему твой брат не горит и почему твое рычание понимает лучше моих слов, я расскажу тебе, где раньше пила кофе.

Харальд мрачнеет, хмурится, но кивает:

- Справедливо… - вдруг он резко мотает головой. - Нет. К бесам! Ничего справедливого тут нет! Глупо скрывать, я хочу узнать тебя, Ари! Кто ты? Откуда? Что любишь? О чем мечтаешь? Ты не похожа на других магов в академии. Вроде бы ты, как все, но другой такой нет. Если у тебя есть тайны, я не буду их трогать. Но тогда расскажи хотя бы то, что согласна.

Неожиданное признание мужчины меня и радует, и настораживает. Я действительно последние месяцы пыталась слиться с толпой. Но при этом чувствовала себя белой вороной, новичком, делающим первые шаги в мире, в котором другие давно освоилось.

Харальд как будто подглядел мои эмоции, самую суть. Когда тебя настолько тонко чувствуют, это приятно... и страшно немного.

Лихорадочно раздумываю, какие факты из моей биографии не будут противоречить биографии Арианы Микоф.

Как же непросто сравнивать две жизни, когда так мало знаешь о прежней хозяйке тела!

У меня в комнате до сих пор пылится нетронутым ее дневник, и сейчас я проклинаю свое легкомыслие, из-за которого тянула с прочтением этого полезного документа.

Вздыхаю, сминая в пальцах очередной пирожок и признаюсь:

- Ну… Я не знаю, каково это иметь брата или сестру, зато хорошо знаю, как полагаться лишь на себя. У меня есть, конечно, родня, но она мне не поддержка. Дядя тянул из меня все соки. Пользовался печатью опекуна, только чтобы брать. Мне кажется, он меня ненавидит, а за что, не пойму.

- Ты его ненавидишь? - тихо спрашивает Харальд.

- Разве можно ненавидеть медведя или гадюку? - пожимаю плечами. - Я знаю, насколько он опасен, и пытаюсь избежать укуса.

- От гадюки не ждешь ничего хорошего. А от родного человека ждешь тепла и понимания. Когда их нет, становится больно. И горько.

Я могла бы признаться, что от дяди никогда не ждала тепла, потому что с первой секунды нашего знакомства он проявил звериную сущность. Но что-то опять удерживает меня от откровенности, и я плавно перевожу стрелку:

- А ты? Тоже ждешь от брата тепла и понимания? Или больше не ждешь?

Харальд направляет задумчивый взгляд в сторону замка. Пару секунд молчит. Потом решительно заявляет:

- Жду.

- Разве у тебя есть основания ждать и надеться?

В моем понимании младший Вейзер имеет четко выраженный паттерн абьюзера. Думаю, так сказали бы о нем все психологи, на которых я была раньше подписана в соц сетях. С подобными нарциссами по-доброму обходиться бессмысленно.

Только четкие рамки. Границы. И дистанция. Чем дальше, тем лучше.

- Наша мать умерла при родах, - медленно произносит Харальд. - Ринхар всю жизнь винил себя в ее кончине. Несколько лет назад оборотень убил отца. После его гибели мне пришлось вернуться из путешествий и взять на себя управление имением. Для Ринхара я блудный брат, кого не было дома в момент смерти отца. Ему пришлось одному омывать истерзанное, остывшее тело и укладывать его в семейный склеп. Он не может мне этого простить. Бунтует против моего старшинства. Покушается на все, что я люблю. Ничего. Думаю, я смогу заполнить дыру в его сердце, и он утешится. Как я однажды.

Глава 21

- Может, и утешится, - задумчиво произношу. - Но ты на всякий случай будь готов к варианту, в котором твой брат выберет всю жизнь страдать и мучить других.

Харальд бросает на меня долгий, тяжелый взгляд. Наверно, осуждает, что не поддерживаю в нем искорку надежды. Или что человека сужу, хотя едва с ним знакома.

Я вздыхаю и едва заметно пожимаю плечами.

Что ни говори, детство и юность, проведенный рядом мамой, страдающей от зависимости, не добавляли мне оптимизма. Но если уж выбирать между реализмом и розовыми очками, я предпочитаю реализм.

В розовых очках долго не протянешь.

Итак. Я наелась, напилась, Харальд вроде тоже. Кажется, разговор по душам мы только что плавно закончили, поэтому благодарю за прекрасное угощение и достаю из вместительного кармана компактный томик про оборотней. Собираюсь уже приступить к чтению с самых первых строчек, как вдруг мой союзник предупреждающе поднимает ладонь и хмурится.

Смотрит куда-то вдаль, будто прислушивается, и задумчиво бормочет:

- Что-то не так в деревне.

Не проходит и минуты, как со стороны замка раздаются крики. За густо растущими кустами и деревьями не видно, кто кричит, однако голос звонкий, девичий, и с каждой секундой он становится все ближе. К нам бежит какая-то перепуганная девчушка!

Не сговариваясь, мы вскакиваем с подушек и бросаемся в ее сторону. Несмотря на то, что среди боевых магов, я была почти самой быстрой, мужчина легко меня обходит и первым подбегает к девушке, почти подростку, вспотевшей и покрасневшей от бега.

- Хозяин… Господин Вейзер… Беда… - пыхтит бедняжка, согнувшись с три погибели. - Снова убили! Сына мельника... Юного Перша... Я нашла первая… И сразу к вам… Как вы велели… Только по пути мамке его сказала и все...

- Спасибо Таи! Проводишь нас к телу?

- Как пожелаете, хозяин, - подобострастно кивает девчушка, успевшая на слове «нас» облить меня колкой неприязнью. Впрочем, она быстро берет себя в руки и, то переходя на бег, то на быструю ходьбу, ведет нас куда-то по широкой тропе. Мы спешим за ней, и я вопреки желанию подмечаю обожающие взгляды, что она кидает на своего господина.

С таким выражением, наверно, только в церкви смотрят на иконы. Бедная