Тени Солнца - Уилбур Смит

— За вами погонятся, — возразил Брюс.

— Вряд ли, — покачал головой отец Игнаций. — Они не станут терять время. Им нужны деньги, а не больные люди.

— Они сожгут миссию.

— Значит, придется отстроить ее заново, когда мы вернемся.

— Лес кишит туземцами, вы закончите свои дни в похлебке, — попробовал Брюс другие аргументы.

— Нет. — Священник опять покачал головой. — Почти все местные туземцы хотя бы раз были пациентами нашей больницы. Мне нечего их бояться, они друзья.

— Послушайте, отец, давайте не будем спорить. У меня есть распоряжение доставить вас в Элизабетвиль. Я настаиваю.

— А у меня распоряжение оставаться здесь. Согласитесь, что в моем случае распоряжения поступают из более высокопоставленного источника, нежели ваш. — Отец Игнаций мягко улыбнулся.

Брюс хотел было возразить, но вдруг рассмеялся:

— Нет, я не могу с этим спорить. Вам что-нибудь нужно?

— Медикаменты у вас есть? — спросил отец Игнаций.

— Акрифлавин, морфий, перевязочные материалы… Боюсь, не так уж много.

— Не помешает. А продукты?

— Много не обещаю, но кое-что выделить смогу.

Одна из пациенток на другом конце палаты закричала так громко и внезапно, что Брюс вздрогнул.

— К утру она умрет, — тихо сказал отец Игнаций. — Я ничего не могу сделать.

— Что с ней?

— У нее схватки уже двое суток, есть осложнения.

— Вы не можете сделать операцию?

— Я не врач, сын мой. До того как все началось, у нас был доктор, но он уехал обратно в Элизабетвиль. — В голосе священника послышалась беспомощная скорбь о страданиях человечества. — Нет, к утру она умрет.

— Хейг! — сказал Брюс.

— Простите?

— Отец, у вас здесь есть операционная. Она полностью оснащена?

— Думаю, да.

— Обезболивающие?

— Хлороформ и пентотал.

— Хорошо, — сказал Брюс. — Я привезу вам врача. Пойдемте, Шермэйн.

— Жара эта вонючая! — Уолли Хендри вытер лицо грязным носовым платком и растянулся на полке, обитой зеленой кожей. — Это же надо: Керри оставляет нас с тобой в поезде, Хейга размещает в гостинице, а сам уезжает с этой французской штучкой. Ничего, что мы тут сваримся в этой жестянке, главное, чтобы Хейгу было хорошо. Каково, а?

— Кто-то же должен был остаться, Уолли, — сказал Андрэ.

— Ага. Ты заметил — кто? Все время мы с тобой! Ребята из высшего общества держатся вместе, они друг за друга постоят, уж поверь мне. — Хендри снова уставился в окно купе. — Солнце почти село, а жарит так, что хоть яйца запекай. Выпить хочется. — Он расшнуровал ботинки, стащил носки и с отвращением стал разглядывать свои ступни, теребя кожу между пальцами ног. — От этой жары опять грибок появился. У тебя мазь еще осталась, Андрэ?

— Да, сейчас. — Он достал из рюкзака тюбик и пересел к Хендри.

— Намажь, — потребовал Уолли, подставляя ему ноги.

Андрэ положил его ступни к себе на колени и принялся за работу. Уолли зажег сигарету и выдохнул дым вверх, к потолку, наблюдая, как он растворяется в воздухе.

— Черт, выпить хочу. Пива в запотевшем бокале с вот такой шапкой пены. — Он показал четыре пальца. Потом приподнялся на локте и стал пристально смотреть на Андрэ, который втирал ему мазь между длинными цепкими пальцами ног. — Ну что?

— Почти все, Уолли.

— Как там?

— Не так плохо, как в прошлый раз, даже не мокнет.

— Жжется, как я не знаю что, — сказал Уолли.

Андрэ не ответил, и Уолли пнул его свободной ногой в ребра.

— Ты слышал, что я сказал?

— Да, ты сказал, что жжется.

— Отвечай, когда я с тобой говорю. Я ж не сам с собой.

— Прости, Уолли.

Уолли проворчал что-то и умолк.

— Я тебе нравлюсь, Андрэ? — помедлив, спросил он.

— Ты же знаешь, что да, Уолли.

— Мы ведь друзья, Андрэ?

— Конечно, Уолли.

На лице Уолли скука сменилась лукавством.

— Ты же не против, если я прошу что-нибудь для меня сделать — например, помазать мне ноги какой-нибудь дрянью?

— Я не против… Мне приятно, Уолли.

— Приятно, да? — У Хендри зазвенел голос. — Тебе приятно это делать?

Де Сурье испуганно посмотрел на него.

— Я не возражаю… — Его глаза цвета расплавленной карамели не отрывались от узких монгольских щелочек на лице Уолли.

— Тебе нравится меня трогать?

Андрэ перестал втирать мазь и нервно вытер руки о полотенце.

— Я спросил, тебе нравится меня трогать? Ты хочешь, чтобы и я когда-нибудь тебя потрогал?

Де Сурье попытался встать, но Уолли, стремительно выбросив вперед руку, обхватил его за шею и прижал к койке.

— Отвечай, черт подери, нравится или нет?

— Больно, Уолли, — прошептал Андрэ.

— Позор, какой позор!

Хендри с ухмылкой передвинул руку на плечо де Сурье и больно сжал.

— Уолли, прошу тебя… — захныкал Андрэ, извиваясь.

— Тебе ведь нравится, да? Ну, давай, скажи.

— Хорошо, да, нравится. Больно же, Уолли!

— А теперь расскажи мне, у тебя когда-нибудь было? Ну, по-настоящему?

Уолли уперся тяжелым коленом в хрупкую спину Андрэ.

— Нет! — закричал Андрэ. — Нет. Пожалуйста, Уолли, не убивай меня.

— Врешь, Андрэ. Нехорошо.

— Ладно, вру.

Андрэ попытался повернуть голову, но Уолли сильнее вдавил его лицом в койку.

— Расскажи мне, куколка.

— Всего один раз, в Брюсселе.

— Кто же тот негодяй?

— Мой начальник. Я на него работал. У него было экспортное бюро.

— Так он тебя выкинул, куколка? Он тебя выкинул, когда ты ему надоел?

— Нет, ты не понимаешь! — вскричал Андрэ с внезапной горячностью. — Он обо мне заботился. У меня была собственная квартира, машина, все. Он бы меня не бросил, если бы не… Если бы не… Так получилось. Клянусь, он… он любил меня!

Уолли насмешливо фыркнул.

— Любил тебя! Сейчас умру от умиления! — Он запрокинул голову, задыхаясь от хохота, и только секунд через десять выговорил: — Так что же случилось между тобой и твоим верным возлюбленным? Что же вы не поженились, не свили уютное гнездышко, а?