За сладкое приходится горько платить - Артем Черкизов

В первую очередь подчеркнул те, в которых предлагалась прописка. Вполне возможно, что, пойдя по этим адресам, он найдет за дополнительную плату и клиентку на фиктивный брак. Можно было, в принципе, обойтись и без дежурного штампа в паспорте, но к женатым мужчинам, что уже не раз доказывала жизнь, у милиции доверия куда больше, чем к холостым. А ради своего будущего Малыш решил учитывать в дальнейшем любую мелочь.

* * *

Все опросы медицинского персонала клиники, в которой работал Самков, оказались безрезультатными. Никто не мог более или менее определенно описать раненого, доставленного однажды ночью в клинику и пролежавшего в коме долгое время. Выяснилось, что примерно у десятка людей, так или иначе сталкивавшихся с больным, совершенно разное о нем представление. Ни одной приметы, которая встречалась бы в трех описаниях!

— Ерунда какая-то, — разводил руками главный городской специалист по составлению фотороботов, у которого за плечами были художественная академия и три курса мединститута. — У него словно нет лица. Вы только послушайте, — теребил он Морозова за рукав, — у одного написано, что парень был казах или кореец, а в другом описании он русский или украинец. У одних глаза неизвестного зеленые, у других черные, у третьих серые. Совпадает только одна примета, что он не моргает вообще. Но этого же не нарисуешь!

Даже сам Самков не мог воссоздать в памяти лицо больного.

«Есть тип лиц, которые не поддаются описанию, они словно горячий пластилин, который все время меняет форму, — читал Морозов как-то вечером в одной из книжек по физиономистике. — На такие лица особый спрос в специальных службах: из людей, обладающих ими, вербуют и готовят разведчиков; такие лица предпочитают иметь наемные убийцы и прочие, близкие по духу к этой профессии».

Майор вспомнил, что допросы присутствовавших при скандале в казино тоже скорее сбивали с толку, чем наводили на след. Мелькал в показаниях то просто какой-то паренек, то азиат, то вообще некое чудовище.

— Вы представить себе не можете, какой у него страшный взгляд, — рассказывал один из сотрудников казино, которого привлекли по обвинению в том, что он систематически морочил клиентов с применением мощного магнита. — Ка-ак глянет — на меня уставился так, что меня чуть кондрашка не хватил. И хоть бы раз моргнул.

«Опять этот немигающий взгляд, — думал майор. — Фантастика какая-то, мистика!»

Но Морозов и сам не мог вспомнить лицо неизвестного, которого когда-то доставил в клинику.

* * *

Стоял на окраине Кузнецка, в так называемом частном секторе, с выходом к самой реке, где причалена была моторка, не то чтобы барский особняк, но вполне солидный домик. Имелась при нем и банька, и удобства под крышей, и вода горячая, и телефон. И жил в домике некто по имени-отчеству Иван Леонидович, человек лет под шестьдесят, солидный, тихий, на пенсии.

Соседи знали о нем мало, лишь догадывались, что должность у Ивана Леонидовича до пенсии была солидная: сумел и дом такой купить, и машину, пусть и вышедшую уже из моды — шестую модель «жигулей». И очень смущало соседей то, что Иван Леонидович проживал совместно с красоткой, которая для жены была слишком уж молода, а для дочери вела себя несколько странно. Скорее всего, была она ему дальней родственницей и присматривала за домом. Но так считали бабы. А мужья их покряхтывали со значением, когда с нею встречались, и шутили, что такая домоправительница любого заставит до ста лет мужиком оставаться.

Никто и подумать не мог, что Иван Леонидович был известнейшим вором в законе и власть в городе имел неограниченную — среди тех, конечно, кто чтил воровские законы. А таких пока еще оставалось большинство. Хотя, в последнее время появились трудности, с которыми справиться было не так-то просто. Крутые ребята, дорвавшись до больших денег, в грош не ставили авторитеты, стреляли и резали без разбора, превращая жизнь в сплошной беспредел. От такого бардака страдали все, потому что милиция металась, как бешеная, хватала всех подряд, договориться с нею было трудно.

Но Иван Леонидович пока держал порядок в своих владениях. Были у него под рукой верные ребята, способные уговорить любого вести себя спокойно, действуя без автоматных очередей и массовых убийств.

— Ты ко мне приди, скажи, в чем дело. Я справедливый, если ты прав, я тебя никогда не обижу, — говорил обычно Иван Леонидович тем, кто сеял в городе панику, и тем самым не давал делать деньги по-тихому, без шума.

Наседали кавказцы, норовя взять город под свою власть. Иван Леонидович отбивался от них как мог. Пока удавалось. Узбеки лезли, с ними тоже справились, скооперировавшись с теми же кавказцами, которые осели здесь раньше узбеков.

Кличка у Ивана Леонидовича среди блатных была Долгорукий. Так его прозвали за то, что он всегда умудрялся свое урвать, достать, даже если приходилось тянуть эту самую руку на другой конец света.

— У моей руки везде пальчики есть, — посмеивался он. — Я везде свое возьму. Со мной лучше честно играть.

Мокрых дел Долгорукий не любил, но никто не верил в то, что стал он столь крупным авторитетом «сухим образом». И хитер был, как сто лисиц. В городе жил вполне официально, за все свои грехи перед властью вроде бы отсидел и теперь ушел на покой. Его не трогали, хотя знали, что длинная рука Долгорукого руководит многим в городе. Знал его и майор Морозов.

— Зачем нам нужен в городе этот Ваня Долгорукий? — спрашивал еще старший лейтенант Морозов у своего непосредственного начальника, когда Долгорукий поселился в Кузнецке и об этом узнали в уголовном розыске.

— А что, — жал плечами полковник Никаноров, ныне уже покойный, — пусть живет. Формально он чист, свое отсидел, можно сказать, пенсионер союзного значения, имея в виду его авторитет среди воров. Зато мы знаем, где его найти. Вдруг понадобится. — И хитро смотрел на Морозова.

— А зачем нам может понадобиться вор в законе? — недоумевал Морозов.

— А затем, что он как справочная служба. Надо тебе справочку навести, — приезжаешь к нему и спрашиваешь. А он отвечает. Мирное сосуществование.

— А если он меня пошлет подальше? — не унимался Морозов. — Тогда что?

— А ты должен на него что-то такое в кармане иметь, чтобы он тебя послать не мог, — вновь Никаноров хитренько улыбался. — Без козырей в любой игре проиграешь, Морозов.

И вот уже майор Морозов вспомнил совет старого сыскного волка. Он знал, что так называемые классические авторитеты конфликтуют с новыми. Последние не признавали давно устоявшихся воровских законов. Им плевать было с высокой горы на блатную романтику, для них превыше всего были бабки. Те, кто держался старых авторитетов, и новые частенько резали друг друга по серьезному, бились из-за сфер влияния, становясь заклятыми врагами.

Новые были более жестоки, они жили одним днем, не думая о дне завтрашнем. Старые же хотели держаться в рамках разумного, доить потихоньку мелких и крупных предпринимателей, не душить их окончательно непомерно высокими сборами. Морозов знал, что Долгорукий пока старается держать в городе порядок, по возможности обходиться без кровавых разборок и что несколько раз его люди отваживали приезжих молодчиков, которые пытались ввести в городе свой устав.