Негатив. Том II - Павел Корнев

— А в твой выходной?

— Ой, да когда он ещё будет! Зареклась что-то заранее планировать. Пока, Петя! Бежать пора!

— Пока-пока, — сказал я ей уже вслед и мысленно выругался.

Но не в адрес Марины, исключительно в свой собственный!

Герой-любовник, блин! Второй щелчок по носу подряд! А с учётом Нинки счёт и вовсе категорически не в мою пользу! Похоже, не только у Льва есть повод выпить.

И даже тот факт, что среди выстроенной у пропускного пункта дежурной смены заметил ефрейтора Маленского, настроения улучшить не смог. Толку злорадствовать? Ну, не задалась карьера у Барчука, мне-то что с того? Опять же Василь уверен, что его на курсы младшего начальствующего состава по квоте следующего выпуска пропихнут. Там мест больше должно быть.

В общем — плевать.

На трамвайной остановке повстречался Миша Попович. Мы с ним о встрече не уславливались, так получилось само собой — завтрак-то у всех в одно время. Как оказалось, Нигилист тоже намеревался посетить институтскую библиотеку, и я всю совместную поездку на трамвае расспрашивал его о кинетических экранах, но он ничего толком об этом не знал.

В библиотеке поначалу дело тоже не задалось, поскольку учебные пособия о техниках составления энергетических конструкций первокурсникам не выдавали, но тут на помощь пришёл Миша, посоветовав посмотреть книги о комбинаторике. Вот я и принялся рыться в картотеке, мысленно пеняя себе, что не удосужился попросить у Германа Харитоновича соответствующее пособие — среди выданных книжиц ничего на тему оперирования сверхэнергией не оказалось.

В итоге я остановил свой выбор на двух учебниках по комбинаторике, их после недолгого ожидания на руки и получил. Ну а дальше принялся грызть гранит науки. Именно — грызть, поскольку что одно пособие, что другое предназначались для студентов, уже прослушавших полный курс общей теории сверхэнергии.

Дёрнул бы Мишу, но тот почти сразу удалился в дискуссионную комнату, где подобралась компания таких же энтузиастов, пришлось разбираться самому. Так с несколькими перерывами на походы в буфет до обеда и просидел. После двенадцати начали подходить студенты и очень скоро в читальном зале не осталось свободных мест, тогда решил закругляться и отправился в столовую. Миша — тоже, причём из библиотеки он ушёл в компании двух студенток.

— У Прохора выходной, — пояснил он мне. — Сходим куда-нибудь.

Я бы даже расстроился, наверное, ладно хоть ещё барышни были скорее умными, нежели красивыми. Только это и примирило с несправедливостью бытия. Задумался, как бы самому устроить личную жизнь, и никаких вариантов, кроме как подкатить к Юлии Сергеевне на ум не пришло. Беда.

В клуб я отправился с тайной надеждой познакомиться с какой-нибудь симпатичной девчонкой с военной кафедры, но публика там собралась преимущественно мужская, а немногочисленные барышни пришли в сопровождении кавалеров. Например, как Инга, вновь составившая компанию героическому аспиранту.

Махнул рукой, заказал чай и ром, подсел за стол к Яну, Коле и Карлу, соорудил грог и вытащил полученную от странного бухгалтера листовку.

— А что о занятиях йогой скажете? Они реально развитию способностей помогают?

— Брехня! — коротко высказался Коля.

— Не скажи! — возразил ему Ян. — Обретение внутреннего равновесия…

— Чушь собачья!

Приятели сцепились в жарком споре, а Карл похлопал меня по руке, привлекая внимание, и негромко произнёс:

— Тебе там не понравится, Пьер.

— Чего это?

— Йога у пацифистов большой популярностью пользуется.

— А! — протянул я и спрятал листовку в карман. — Тогда да.

Дальше верховодившие в клубе аспиранты затеяли обсуждение международной обстановке и разругались в пух и прах, не сойдясь во мнении, кто представляет наибольшую угрозу для республики: Третий Рейх, нихонские оккупационные войска или наш традиционный противник — Срединское воеводство.

Тут я и поднял руку.

— Кстати, а как так получилось, что операторы из Оксона продолжают обучение в институте?

— Да у нас и срединцев хватает! — заметил кто-то из собравшихся. — А что делать? Не высылать же их! У нас обязательства!

Вениамин Мельник откашлялся и заявил:

— Дело не в обязательствах. Дело в солидарности операторов, как передовых представителей своих народов! Далеко не все оксонцы разделяют идеологию национал-социализма, как не все срединцы грезят бреднями о воеводстве от моря до моря! Мы — операторы! Мы должны быть выше замшелых условностей и работать на перспективу!

— Браво! — выкрикнул Тарас Пникота и захлопал в ладоши. — Отлично сказано, Венечка! Просто здорово! Надо понимать, когда этих передовых людей призовут в армию, они все как один откажутся выполнять преступные приказы!

— Не все, — признал Мельник, — но будут и такие. И наша первоочередная задача — вести разъяснительную работу среди иностранных студентов!

— Вербовать, ты хочешь сказать? — выкрикнул Касатон Стройнович. — Чтобы они после возвращения на родину стали частью пятой колонны?

— Называй, как хочешь! — отмахнулся Вениамин. — Могу сказать лишь одно: их выдворение не только окончательно подорвёт международные позиции республики, но и лишит нас союзников! Сейчас руководство института проводит консультации с чиновниками Лиги Наций и ответственными лицами из правительства, но до окончания учебного года никого не вышлют совершенно точно. И это правильно!

Вот в таком духе дискуссия дальше и продолжилась, а уже ближе к пяти я купил в буфете поллитровку трёхзвёздочного коньяка и отправился на встречу со Львом. Чем был хорош мой плащ — так это глубокими карманами, пронёс выпивку в клинику без всякого труда. В комнате выставил бутылку на стол, выложил рядом приобретённые по дороге папиросы.

— Ты меня просто спас! — обрадовался Лев, принёс с кухоньки два гранёных стакана, и я плеснул нам коньяка.

Выпили, и мой товарищ закурил, втягивая в себя дым короткими нервными затяжками. Потом вновь сходил на кухню, вернулся с колбасной и сырной нарезкой и блюдом с мандаринами.

Я начал чистить один и спросил:

— Ну и что у тебя стряслось?

— Наливай! — махнул рукой Лев, а после новой порции алкоголя вздохнул и заявил: — Да просто расстался с иллюзиями, знаешь ли.

— Это как?

— А вот так! Пришёл к осознанию того простого факта, что я ничтожество. Полный ноль. Зеро!

Я плеснул немного коньяка сначала в его стакан, потом в свой и лишь после этого заявил:

— Ничтожествам не создают таких условий, знаешь ли.

Лев вскочил на ноги и заметался по комнате, будто зверь в клетке.

— Ну ладно! — отмахнулся он. — Насчёт ничтожества — это я погорячился. Но я и не оператор. Я — инструмент. Ценный и полезный, но всего лишь инструмент. Понимаешь?