Во имя любви. Искупление - Мануэль Карлос

В стародавние времена, когда люди полагались на Господа Бога и не брали на себя слишком много, никому бы и в голову не пришло думать о спасении этого комочка. «Не жилец» – вот был бы ему приговор. И точно такой же приговор вынесла ему и Изабел.

Потрясенная Анита вечером говорила Сезару:

– Можешь счесть меня кем угодно – клеветницей, злопыхательницей, – но мне кажется, что сеньора Лафайет не намерена заниматься своими детьми!

– Завтра мы пригласим на консультацию нашего врача-психиатра, тяжелая послеродовая депрессия, как ты знаешь, совсем не редкий случай.

– Да, конечно. Я уже с ним поговорила. Он придет к ней в девять. Я-то понимаю всю серьезность ситуации.

Сезар обнял Аниту. Кто как не они понимали всю серьезность ситуации – операцию ребенку Изабел нужно было делать завтра или никогда.

– Я пойду все приготовлю, – сказал Сезар. – Вот увидишь, завтра все уже будет в порядке.

Анита слабо улыбнулась и кивнула. Но она в это не верила. Сезар просто успокаивал ее. Она снова пошла в детскую палату и долго смотрела на крошечное существо, которое старательно боролось за свою жизнь, с хрипом добывая себе кислород, едва шевеля ручками и ножками.

Острое чувство жалости пронзило сердце Аниты. Они с Сезаром должны были помочь выбраться этому червячку на свет. Помочь укрепиться в жизни!

Неистощимые запасы любви, таящиеся в человеческом сердце под спудом, сейчас понадобились крошечному комочку, лишенному материнской помощи. Он был здесь для того, чтобы его любили. Чтобы помочь понять, как сладко каждому сердцу любить.

Если бы Анита могла, она прижала бы к своей груди этого крошку и перелила бы в него часть своей жизненной силы. Но малыш, видно, и сквозь стеклянный колпак почувствовал направленный на него поток жизнетворной энергии, он зашевелился чуть сильнее и приоткрыл мутные глазки.

– Мы тебя спасем, слышишь? Мы тебя спасем, – повторяла Анита, сидя рядом с малышом, готовя его к операции.

Психотерапевт, который час беседовал с Изабел утром, не нашел в ее психике никаких послеродовых отклонений.

– Типичный нарциссизм, человек, зацикленный на себе. Никакого положительного решения вы от нее не дождетесь. Она нисколько не сомневается в своем праве решать судьбу своего ребенка и решает ее исходя из собственного удобства. Ей удобно, чтобы этого ребенка не было.

– Спасибо, доктор Гонсало, – поблагодарила Анита и все же сделала еще одну попытку поговорить с Изабел.

В ответ она получила именно то, что и предполагала, – очередную отговорку.

– Медлить больше нельзя, – подвел итог Сезар. – Теперь каждая секунда ухудшает исход нашей операции. Еще два часа, и она будет бессмысленной.

Анита с глазами, полными слез, подошла к мужу.

– Сезар, – сказала она, – я обещала ему, что мы его спасем.

– Кому? – не сразу сообразил Сезар, занятый мучительной работой поиска решения и взвешивания последствий.

– Луисинью. Я назвала его Луисинью и разговаривала с ним всю ночь. Он все понял. Он хочет жить, Сезар.

– Анита, ты понимаешь, чем это нам грозит? Ты понимаешь, что мы становимся преступниками? У нас нет никаких законных оснований для того, чтобы заботиться о судьбе этого ребенка?

– Сезар! Однажды ты уже преступил из милосердия закон природы. Ты доверился материнской любви, которая посягнула на природный закон. Ты долго мучился. Твое решение далось тебе нелегко. Но теперь ты видишь, что тебе не в чем раскаиваться. Любовь притягивает к себе любовь, в семье Элены нет обездоленных и несчастных. Эдуарда стала любящей матерью. Любя, она стала более мудрой и более зрячей. Им всем стало легче друг с другом. Отказавшись от своего ребенка, Элена ничего не потеряла, наоборот, она приобрела любящую дочь, зятя, сына, внуков, мужа. Тебе не в чем себя винить. Последуй и сейчас милосердию, и ты увидишь, закон перед ним отступит.

Любящее сердце Сезара было согласно с Анитой, хотя решение далось ему нелегко – слишком живо было в его памяти состояние тоски и депрессии, когда он сомневался в своей правоте. В этом случае он в своей правоте не сомневался, он давал клятву Гиппократа, он обещал бороться за жизнь, но вот что будет с этой жизнью дальше?..

– Сейчас не время думать об этом, – ответила Анита, словно бы прочитав его мысли. – Твое дело – готовиться к операции.

Сезар кивнул, он был согласен с Анитой.

Анита решила еще раз поговорить с Изабел, она хотела добиться от нее хоть какого-нибудь положительного решения. Может быть, она согласится оставить сына в клинике, отдать в детский дом или позволить усыновить.

Изабел ничего не отвечала на предложения Аниты. Она прекрасно понимала, что за ними стоит ее согласие на операцию, а значит, череда всевозможных хлопот и последствий. Со здоровым ребенком, если сдать его куда-нибудь, и то меньше хлопот, чем с калекой. Изабел не хотела иметь дело до конца своих дней с опекунскими советами, клиниками и тому подобным. Сейчас она не ощущала никакого чувства вины перед жалким комочком мяса, но рано или поздно общество нагрузит ее этой виной. Она будет чувствовать, что она – плохая мать, что жалкий получеловек нуждается в ней, в ее заботах, и мало ли что еще она будет чувствовать. Но она этого не хотела. Она хотела быть свободной, и никто не имел права вмешиваться в ее жизнь и ее решения!

Анита поняла: от Изабел она ничего не добьется. Родив, она не стала матерью и хочет только одного: смерти собственного ребенка. Ну что ж, отрицательное решение – это тоже определенность.

Все это время Анита была на удивление собранна. Она существовала словно бы вне эмоций. Ни гнева, ни негодования, ни возмущения по отношению к Изабел она не испытывала. Она изучала, чего можно от нее ждать. И поняла, что если ее избавить от ребенка, она никогда не будет искать его, никогда о нем не вспомнит. Ну что ж, бывают ситуации, когда даже это благо.

Все было выяснено, и Анита заторопилась в хирургический корпус, она должна была ассистировать мужу.

Полчаса напряженнейшей работы, и операция была завершена. Сезар работал словно часовщик с тончайшим механизмом, и работал успешно. Он сделал все от него зависящее, но состояние ребенка было очень тяжелым.

– Он не выживет, – тихо сказал Сезар, глядя на безжизненное тельце. – Но мы сделали все, что могли.

Он вызвал заведующего педиатрическим отделением. Тот внимательно осмотрел ребенка и с печальным видом развел руками:

– Похоже, на этот раз ты опоздал, Сезар. Пойдем оформим документы. Где разрешение матери на операцию?

Пока тот выписывал свидетельство о смерти, Сезар ему объяснял, что все и получилось из-за того, что мать тянула с разрешением.

– Если ты его не получишь, это грозит тебе самыми серьезными последствиями.