Творения - Кирилл Иерусалимский

или Оба, по причине подобнаго образа речи, благи, или, если Иисус, сказав это, не подлежит обвинению; за что порицаешь подобное сему Сказавшаго в ветхом завете»?

28.) Потом Манес говорит Архелаю: «какой Бог ослепляет? Ибо Павел сказует: в них Бог века сего ослепи разумы неверных, во еже не возсияти свету благовествования» (2 Кор. 4, 4.). Архелай же, прекрасно отразив сие, говорит: «прочти написанное несколько выше: аще ли же есть покровено благовествование наше, в гибнущих есть покровено (3.). Видишь ли, что оно покровенно только в гибнущих? Ибо не должно давать святая псом (Матф. 7,6.). Притом, один ли ветхозаветный Бог ослеплял разумы неверных? Не сказал ли Сам Иисус: сего ради в притчах глаголю им, яко видяще не видят (Матф. 13, 13.)? По ненависти ли к ним хотел, чтобы не видели? Или по недостоинству их, потому что очи свои смежиша (15.)? Ибо, где самопроизвольное лукавство, там отъятие благодати. Имущему бо дано будет: от неимущаго же, и еже мнится имея, взято будет» (Матф. 25, 29.).

29.) «Но должно сказать и то, как еще толкуют некоторые; потому что толкование не худо. Если и ослепил разумы неверных, то ослепил с хорошею целию, чтобы обратили взор на доброе. Не сказал: ослепил душу их, но: разумы неверных. И сказанное имеет такой смысл : у блудника ослепи блудныя помышления; и человек будет спасен. У разбойника ослепи хищнический и разбойнический разум; и человек будет спасен. Но не хочешь так понимать? Есть и другое толкование. И солице ослепляет имеющих слабое зрение, и страждущие воспалением в глазах слепнут, терпя вред от света, не потому что солице ослепительно, но потому, что состояние глаз не позволяет смотреть на свет. Так и неверующие, болезнуя сердцем, не могут взирать на лучи Божества. Не сказал Апостол: ослепи разумы чтобы не слышать им благовествования; но: во еже не возсияти им свету славы благовествования Господа нашего Иисуса Христа. Ибо слышать Евангелие всем дозволяется; но слава благовествования предоставлена только присным Христовым. Посему, неспособным слушать Господь говорил в притчах, ученикам же объяснял притчи наедине. Ибо сияние славы – просвещенным, ослепление – неверным. Сии тайны, которыя ныне Церковь излагает тебе, выходящему уже из оглашенных, нет обычая излагать язычнику. Ибо не излагается язычнику таинственное учение об Отце, Сыне и о Святом Духе; да и оглашенным о тайнах не говорим ясно, но о многом часто выражаемся прикровенно, чтобы знающие верные разумели, а не знающие не терпели от того вреда».

30.) Сим и многим другим низлагаем был змий. В таких состязаниях поборал Манеса Архелай. И отсюда опять убегает бежавший из темницы, и скрывшись от противоборца, приходит в одно весьма незначительное селение, уподобляясь змию, который в раю, оставив Адама, приступил к Еве. Но добрый пастырь Архелай, промышляя об овцах, как скоро услышал о бегстве, немедленно, со всею скоростию, поспешил в след за этим волком, чтобы отыскать его. Манес нечаянно увидев своего противника, стремительно предался бегству. Но это было последнее его бегство; потому что беглеца поймали оруженосцы персидскаго царя, всюду о нем доведывавшиеся. И какое о себе решение надлежало ему принять от Архелая, такое произносят о нем царские оруженосцы. Манес, которому покланяются ученики его, взят и приведен к царю. Царь упрекнул его за ложь и бегство, осмеял его рабство, наказал за убийство отрока, осудил и за убийство темничных стражей, повелевает, по персидскому закону, снять Кожу с Манеса, и тело бросить на снедение зверям. Эта кожа, вместилище злобной мысли, на подобие мешка повешена была при градских вратах. Именовавший себя Утешителем и хвалившийся, что знает будущее, не предузнал своего бегства и задержания.

31.) Три было ученика у Манеса: Фома, Вадда и Ерма. Никто да не читает Евангелия от Фомы, Оно писано не одним из двенадцати Апостолов, но одним из трех злых Манесовых учеников. Никто да не входит в сношения с душегубцами Манихеями, которые притворно выказывают суровость поста употреблением воды с соломою, клевещут на Творца снедей, и поглощают самыя лучшия снеди, учат, что, если вырвет кто былинку, сам обращается в нее. Но если, кто вырывает былинку, или что-либо из овощей, тот обращается в это; во сколько былинок обратятся земледельцы и садовники? Очень велико число былинок, на которыя, как видим, садовник налагает свой серп; в которыя же из них превратится он? Вот подлинно учения, исполненныя смеха, достойныя осуждения и позора! Один и тот же пастух овец и овцу принес в жертву и волка убил: в кого же из них превратится он? Многие из людей ловили сетьми рыб, ходили на охоту за птицами, в которую же из них превратятся они?

32.) Пусть же отвечают эти порождения праздности – Манихеи, которые сами ничего не делают, и пожирают достояние делающих. С улыбающимся лицем принимают приносящих им снеди, и вместо благословений воздают им проклятиями. Ибо, если неразумный какой человек принесет им что-нибудь, – Манихей говорит ему: «постой не много за дверью, и благословлю тебя». Потом, взяв в руки хлеб (в этом признавались покаявшиеся из них), говорит он хлебу: «не я тебя сотворил», и изрыгает проклятия на Всевышняго, клянет Сотворившаго, и потом уже ест сотворенное. Если ненавидишь ты снеди, то почему с улыбающимся лицем взираешь на принесшаго? Если благодарен ты принесшему; то почему изрыгаешь хулу на уготовавшаго и создавшаго Бога? И еще говорит Манихеи: «не я тебя сеял; да разсеется посеявший тебя! Не я пожал тебя серпом: да пожнется пожавший тебя? Не я испек тебя на огне; да испечется испекший тебя»! – Прекрасное воздаяние благодарности!

33.) Велико зло, но мало еще в сравнении с прочим. Не осмеливаюсь при мужах и женах описывать их омовения. Не осмеливаюсь выговорить, во что омокают они смокву и дают жалким людям. Пусть сделан будет только намек. Стоит только представить, что бывает у мужей во время сна, и у жен во время очищений. Подлинно оскверняем уста, говоря это. Ненавистнее ли их Еллины? Беднее ли их Самаряне? Нечестивее ли их Иудеи? Больше ли их нечисты любодеи? Любодей на один час по похоти впадает в блуд, и осуждая свой поступок, знает, что ему, как оскверненному, нужно омовение, сознает гнусность своего поступка. А Манихей это самое возлагает среди мнимаго своего жертвенника, и сквернит уста и язык. Из таких ли уст, человек, примешь ты учение? И встретившись с Манихеем, станешь конечно приветствовать его лобзанием? Не говоря же о прочем нечестии, не побежишь ли от оскверненнаго – от